- Что ты имеешь ввиду? 

- Ты можешь всё сорвать своим вмешательством. И при солнечном свете это, скорее всего, и произойдет. Я могу справится с аконети, а эрути тебе не дадут быть мои люди. 

- Значит, я всего лишь пленница? Снова? 

- Считай, что это так, до тех пор пока мы не окажемся по другую сторону тьмы. 

- Ты подлый, низкий, эгоистичный…

- Скиф впереди! - кричит кто-то из людей Дарка, и мы осаживаем коней. 

- Я никогда не пытался казаться лучше.

- Да, я сама виновата, что обеливаю тебя постоянно.

- Поговорим позже, милая,  - он поднимает руку и проводит по моей щеке, снова заставляя меня забыть про гнев. Я ненавижу эти его фокусы, но ничего не могу с собой поделать. Мы спешиваемся с лошадей и поднимаемся на палубу песчаного парусника. Это приспособление напоминает что-то среднее между нашей баржей и большими санями с плоским сиденьем. Вот только в передней части скифа натянут и уже хлопает на легком ветру парус. Он такой черный, что лишь знакомый звук говорит о том, что парус есть. Все остальные кинжи, кроме Дарка, переодеваются, надевая черные кафтаны. 

- Почему они все в твоем цвете? 

- Так нужно, Лена, а сейчас закрой-ка лицо, не хочу, чтобы тебя изуродовали твари, обитающие там. 

- Как ты заботлив, - язвлю я, надевая капюшон и покрепче запахивая накидку. 

- Ох и поплатишься ты потом, дерзкая девчонка, - он уже наклоняется поцеловать, но я отшатываюсь. Просто не могу себя заставить целовать этого незнакомого мне старика. - Да, я понял, - он хоть и кривит губы, но вижу, что его это задело. 

- Прости, я не могу, когда ты такой… 

- А что бы ты делала, если бы я и был такой? Ты хотя бы представляешь, сколько это: тысяча лет? 

- Нет, - я отворачиваюсь от него, не в силах выносить эту горечь во взгляде мужчины. - Мне всего лишь двадцать семь. 

- Это так мало, что я даже не помню, каким я был в свои двадцать семь. 

- Я хочу называть тебя по имени, - внезапно выдаю я и резко поворачиваюсь, успевая поймать растерянность на его лице. - Я хочу, чтобы мы были вместе, хочу, чтобы ты любил меня. 

- Не многовато ли “хочу” для тебя одной? - он не отвечает ни на один из моих вопросов, как всегда, умело меняя тему. - Но давай поговорим об этом тогда, когда с Орловыми будет кончено. 

- Дарк, я не собираюсь помогать тебе уничтожать Алексея. 

- Щенок бастард, он никогда не станет королем, а я говорил именно про Орловых, отца и сына. 

- Всё равно я не хочу на своих руках кровь. 

Посудина сдвигается с места, когда парус наполняется воздухом. Обернувшись, я вижу, что на мостике стоит аконети и, подняв руки вверх, генерирует воздушные массы. Пока я глазею на него, внезапно понимаю, что мы оказываемся в вакууме. Сначала все на этой странном корабле словно в туман погружаются, так что не видно даже своих рук, а после я лишь чувствую крепкую хватку Дарка. Он держит меня за запястье, поглаживая внутреннюю сторону ладони большим пальцем. Повернув голову в его сторону, я понимаю что даже наших сплетенных рук не вижу. Умом я понимаю, что мне должно быть до усрачки страшно, особенно когда появляется какой-то непонятный шелест, но ничего подобного не ощущаю. Сначала я едва слышу шерох, в этой липкой тишине, но с каждой секундой всё отчетливее и отчетливее различаются крики. 

- Сейчас! - приказ Дарка раздается резко, как удар хлыста, но я не сразу осознаю, что говорит это он мне. Сначала я не понимаю, что происходит, но когда мои пальцы начинают светиться, я удивленно смотрю на Морозова. Он уже не похож на старца. Здесь, во тьме каньона, он вновь становится собой, но и не собой одновременно. Он ещё крепче сжимает руку и кричит, заглушая этот настырный шелест.  - Лена! Немедленно призывай свет! 

Мне кажется, будто я его слушаюсь, но в итоге понимаю, что я не властна над своей силой. Через  прикосновение именно Дарк управляет мной, вызывая такой яркий свет, что больно глазам. И именно в этот момент я вижу чудовище из моего кошмара под асирией. Черное чешуйчатое тело, огромные кожаные крылья, как у драконов, и острые, как бритвы, зубы. Инстинктивно я пытаюсь спрятаться, особенно когда этот монстр пронзительно кричит, словно человек, потерявший всех своих родных. Но свет становится ещё ярче, и тварь улетает, продолжая пронзительно кричать. 

- Давайте быстрее, - командует Дарк, но я не понимаю, говорит ли он это вслух или лишь в моей голове. Я вообще теперь мало что понимаю. Ужас от увиденного не отпускает, но я даже с места сдвинуться не могу. - Нам осталось преодолеть последнюю треть пути, но я уверен, чешуйры вернутся, желая полакомиться свежей плотью. 

- Дарк…

- Потом, - отрезает он, и я вновь обращаюсь в слух. 

Сначала это похоже на свист, но в какой-то момент превращается в ужасающий шквал звуков. Тысячи кожаных крыльев бьются над нашими головами. А меня вновь посещает чувство, что надо здесь остаться. Что эти чудовища рады мне. Но не успеваю я осознать, как одна из чешуйр пикирует на корабль, срывая с верхней палубы аконети Дарка. Парус тут же повисает, отвлекая Морозова. В то же мгновение гаснет и мой свет, словно меня отключили от розетки. Я лишь где-то на задворках сознания фиксирую, что это он управлял моей силой. Но как только над головой раздаются крики и взмахи гигантских крыльев, я понимаю, что в этой темноте никто из нас не выживет. Расцепив наши с Александром руки, я возвожу их кверху. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь на силе, на её гудении в крови, на её мощи, что наполняет меня сначала немного, потом всё сильнее и сильнее, пока тело не начинает гореть. Распахнув глаза, я тут же зажмуриваюсь. Но использовать две силы одновременно я ещё не пробовала. Однако выбора у нас всё равно нет. Приоткрыв глаза, я вижу кровь на палубе, но не вижу Дарка. И в этот момент паника охватывает меня. Осматриваюсь уже внимательнее в суете и криках на скифе, пока не замечаю, что он борется с одной из чешуйр, защищая своего раненого аконети. Вздох облегчения - и вновь концентрация на силе. Сначала тьму каньона рассекает молния, так что он разделяется пополам, но лишь в том месте, где небесная стрела поразила. Чудища с криками разлетаются, обдавая нас затхлым воздухом. Но я уже не обращаю внимания, всю свою силу направляя на парус, наполняя его золотистым светом, таким образом ещё и освещая весь скиф, помогая избежать атак из тьмы. Страх и злость охватывают меня в тот момент, когда одна из разъяренных тварей кидается прямо на Даркинга.  И даже прежде чем я успеваю подумать, кожаные крылья летучей твари охватывает пламя, заставляя её саму стать источником света. Я ещё добавляю ветра, пока вся тьма не исчезает так же внезапно, как и появилась. Едва лишь скиф останавливается за границей Стены, я падаю на палубу, теряя сознание.

Мне хорошо и уютно в темноте, но меня трясут и дергают, что-то кричат, так что я постепенно возвращаюсь в реальность. Чувствую, как болит всё тело, будто меня избивали не один час.  Глаза открывать не хочется, но звуки становятся более четкими, а не как до этого, словно прорывались сквозь вату. Первое, что слышу, это шум города: ржание коней, колеса экипажей, крики людей. А потом снова голос, который я готова вечно слушать на повторе. Приоткрываю глаза и вижу, что Даркинг склонился надо мной так низко, что я могу различить красноватые блики в колдовских глазах. Попытка поднять руку и обнять его проваливается, потому что кроме век я ничем не могу пошевелить.