заставляли ее чувствовать себя так, словно ей снова шесть лет. Словно она вновь стала рабыней в незнакомом, ужасном месте.

– Куда подевались все цвета? – Это были первые слова, которые она сказала Дамиусу Ретбоуну на солиссианском, потому что он не понимал ее родного языка, а солиссианский понимали все.

Они находились внутри огромной палатки, покрытой рунами, защищающими их от Проклятия, и суровые ветры трепали тонкую ткань и заставляли сердце девочки биться чаще.

Закутанный в алую ткань, закрывший рот и нос черной маской Пожирателя, Дамиус выглядел как демон, восставший из кровавых песков.

Судя по большинству полукровок в лагере, где прославляли кровь Ноктисов, Хейвен предположила, что под кафтаном Дамиуса были изуродованные крылья, из-за чего он казался слегка горбатым.

Дамиус опустился перед ней на колени. Ее привлек цвет его глаз. Бледный, прозрачно-голубой. С красными прожилками, как песок. Солнце превратило его кожу в старую высохшую шкуру, но она все еще была бледной, как луна.

– Кто ты, маленькая девочка-роза? – Его голос звучал как хриплый шепот, проникающий глубоко в ее кости. – Почему Повелитель Солнца, который продал тебя мне, считает, что ты стоишь тридцати рунных камней?

Слезы навернулись на глаза Хейвен, пока она пыталась подобрать правильный ответ. Что-то внутри нее, то же самое, что помогало ей выживать до сих пор, твердило, что это важно. Что она должна задобрить его.

– Я не… я не знаю.

По выражению глаз Дамиуса было трудно что-то понять, но Хейвен уже каким-то образом догадалась, что ответила неправильно.

– Тридцать рунных камней. Вот что ты мне должна. – Он потянулся к ней, и она вздрогнула, когда его пальцы глубоко запутались в ее длинной гриве розово-золотых волос. – Пока ты не отдашь мне все тридцать камней, будешь принадлежать мне, Роза.

До того времени Хейвен не понимала истинной тяжести рабства. Она не понимала, что такое принадлежать кому-то, откликаться на придуманное кем-то имя, говорить, есть, плакать и дышать только тогда, когда разрешат.

Когда Дамиус просил, она ползла к нему по раскаленному песку. А он действительно просил. Часто.

Когда он называл ее новым именем, – Роза, – она бежала на зов. Когда он говорил, она вздрагивала и с потными ладонями и бурлящим животом слушала его.

Когда он вторгался в ее разум, разрывая ее изнутри на части, она позволяла это ему.

Когда он приказывал, она повиновалась.

Дамиус многому научил Хейвен. Выживанию. Ведению переговоров. Руническим искусствам.

Но самым важным, что Хейвен усвоила из его уроков, было то, что она скорее умрет, чем снова станетчьей-либо рабыней.

* * *

Хейвен со вздохом вернулась к реальности. Ее кожа была липкой и холодной, покрытой мурашками, несмотря на жаркое солнце пустыни. Все внутри скрутилось в тугой узел, и девушка подавила волну тошноты, когда паника захлестнула ее изнутри.

Я не могу вернуться к Дамиусу.

Вытягивая шею, чтобы лучше видеть, Хейвен пристально вглядывалась в пейзаж. Они ехали по склону горы. Камни, отлетающие из-под копыт лошадей, с грохотом сыпались в пропасть метров в тридцать глубиной.

У Хейвен закружилась голова, когда она проследила взглядом за их падением и увидела город Манассас, представляющий собой множество красноватых саманных домов до самого горизонта.

А вдалеке возвышались горы Кровавой Кости, такие же внушительные и ужасные, какими Хейвен их помнила.

Внезапно воздух покинул ее легкие, а горло сдавило. Впереди Хейвен увидела мост, перекинутый через бездонную пропасть между Погибелью и Руинами. Вот где состоится сделка. Тут они пересекут разлом и окажутся в царстве, которое выпустило монстров Преисподней.

Мост контролировали Пожиратели. Любой, у кого хватало смелости пересечь его, должен был заплатить пошлину, обычно в виде рунных камней.

Сегодня пошлина – это я.

Врата Преисподней! Хейвен пошевелила запястьями и поморщилась, ощущая, как ивовая лоза впивается в нежную кожу. Ее связали слишком крепко.

В груди девушки зародилось рычание. Нахмурившись, она окинула взглядом своих спутников. Рук ехала чуть впереди. Она лежала на спине Арамайи, свесив руки и повернув голову набок. Ее липкая и влажная от пота кожа приняла болезненный зеленовато-белый оттенок.

Сурай сидела позади, крепко обхватив Рук руками за талию, не давая ей упасть.

Хейвен ощутила угрызения совести. Джинн не напал бы, если бы она не украла рунные камни. Сурай не сказала этого вслух – она была слишком добра, – но это не делало правду менее горькой.

Покачав головой, Хейвен мысленно отгородилась от чувства вины.

Белл… ей нужно думать только о Белле. Все остальное ее не касается.

Когда город остался позади и путники достигли прохладной тени утесов, Ашерон позволил им отдохнуть. Хейвен с завистью смотрела на кожаные фляги с водой, из которых Солисы пили. В горле у нее совсем пересохло.

Мало того, что ее связали, так еще оставили на лошади, стянутую по рукам и ногам, страдающую от боли в спине и ягодицах, пока сами разминались.

Преисподняя их забери. Она – Хейвен Эшвуд! Она может и сама слезть со своей проклятой лошади!

Смаргивая песок с глаз, Хейвен перекинула ногу и соскользнула вниз. Как только ее сапоги коснулись земли, Ашерон спокойно подошел, поднял ее за талию и закинул обратно на лошадь.

– Сиди смирно.

Взгляд изумрудных глаз, таких ярких на фоне тусклых красок Погибели, пронзил девушку. В нем безошибочно читалось предупреждение.

– Не буду.

Она соскользнула обратно на землю, приземлившись с ворчанием.

Прядь медово-золотых волос упала на лоб Ашерона, когда он прижал Хейвен к лошади.

– Сиди смирно, – приказал он сквозь стиснутые зубы, обдавая теплым дыханием ресницы девушки. – Или я привяжу тебя к седлу, как тушу лося.

Краем глаза Хейвен заметила, что остальные с любопытством наблюдают за ними.

– Нет, – выплюнула она. – Если хочешь, я скажу это на твоем языке, чтобы было понятнее. Ниат. Ниат. Ниат. Ниат!

– Упрямое создание! – Стиснув руками ее талию, Повелитель Солнца начал поднимать ее…

Резким движением Хейвен ударила лбом ему в челюсть, заставив его откинуться назад. Затем она бросилась на него, врезавшись всем телом в его торс и крича, как дикое животное.

Богиня Небесная, это было похоже на удар о каменную плиту. Разгоряченные, барахтающиеся, они вдвоем упали на песок.

Хейвен обнаружила, что лежит, прижавшись щекой к вздымающейся груди Ашерона, а ее руки больно заломлены за спину.

В следующее мгновение она вскочила на ноги и бросилась прочь.

Глава двадцать восьмая

Два шага… Хейвен успела сделать целых два чертовых шага, прежде чем Ашерон поймал ее.

Ее голова откинулась назад, когда он схватил ее, повалив на землю. Перекатившись, девушка попыталась пнуть Солиса, но тот