Бьорн закатил глаза цвета слоновой кости, каким-то образом умудрившись сделать это благопристойно.

– Вот почему тебя связали. Ты ничего не знаешь о силах, которыми по какой-то причине обладаешь.

– Кстати о моих… – Хейвен прочистила горло, – …моих силах. Есть какие-нибудь предположения о том, почему я ими обладаю? Я имею в виду, не странно ли, что и Белл, и я обладаем магией?

– В самом деле, странно, но только если принц действительно владеет магией.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Хейвен, хотя ужасающее подозрение, которое она пыталась игнорировать, охватило ее с новой силой. – Я была там. Я видела, как он использовал магию.

Бьорн провел большим пальцем по своей темной челюсти.

– А это было до или после того, как ты дала ему рунный камень защиты?

Сердце Хейвен ушло в пятки.

– Это ни о чем не говорит. Камень не мог дать ему такую магию. Камни только используют магию… ты и сам это знаешь.

– Опиши руну.

От тихого тона его голоса по коже Хейвен побежали мурашки.

– Два, кхм… два пересекающихся креста и спираль посередине.

Губы Бьорна растянулись в понимающей улыбке.

– Эта конкретная руна, помимо того что она запрещена для смертных, защищает своего владельца, привлекая магию из окружающей среды. Обычно магия исходит от природы. Ольховая роща. Какие-нибудь лесные существа.

Понимание поразило Хейвен, как удар под дых.

– Белл использовал мою магию?!

– Мне очень жаль.

Она прерывисто вздохнула. Белл сидел взаперти, ожидая, когда Королева Теней вырвет его сердце, чтобы поместить в свою дочь, а на его месте должна была оказаться Хейвен. Это ее следовало похитить, а не Белла.

Тем больше причин освободиться от пут и снять Проклятие.

– Почему? Просто скажи мне, почему я не могу использовать свою магию, чтобы вылечить Рук? Я спасу ее, и тогда вы сможете отпустить меня и никогда больше меня не увидите.

– Есть только одна рунная метка, которая сработает, – ответил Бьорн. – И ты наверняка убьешь Рук своей неопытностью.

Хейвен хотела встать, но ее взгляд упал на метку, нарисованную Бьорном на песке. Провидец не смотрел на девушку, не говорил ни слова. Просто вывел три переплетенных круга, расставив точки по центрам быстрыми движениями указательного пальца.

Закончив, он стер рисунок.

Зачем показывать ей метку, которую она не могла использовать? Тем не менее, Хейвен на всякий случай запечатлела ее в памяти.

С онемевшими от тугой лозы руками девушка поплелась обратно к лошадям, стараясь подавить охватившую ее панику.

Она должна найти способ освободиться. Она отказывалась сдаваться. Вновь становиться рабыней и наблюдать, как Дамиус с противной ухмылкой на лице мучает ее день за днем. Пытается сломить ее. Подчинить ее своей злой воле. Превратить ее в оружие.

Когда-то она уже жила так, и это чуть не убило ее.

Теперь, так или иначе, она собиралась дать отпор – и пусть Преисподняя заберет любого, кто попытается ее остановить.

Глава двадцать девятая

Поглощение – бушующее море серебристого тумана, извергнутого недрами Преисподней, – обрушилось на путников, когда те до середины спустились по склону горы. Когда туман накрыл лагерь Пожирателей, скрыв с глаз четыре ряда палаток песочного цвета, в груди Хейвен зародилась легкая дрожь, и вскоре все ее тело беззвучно сотрясалось.

Почему сейчас? Поглощение всегда происходило ночью, а в последний раз, когда Хейвен смотрела на небо, солнце сияло там за завесой грязной дымки.

Что-то здесь не так.

Мгновение спустя они погрузились в ледяные серые облака. Хейвен увидела, как ее дыхание вырывается изо рта облачками пара, и глаза заслезились от характерного запаха Проклятия с нотками бергамота, корицы и крови.

Внезапно ветер стих.

Вместе с туманом наступила тишина, нарушаемая лишь стуком лошадиных копыт по булыжникам и грохотом камешков, скатывающихся по крутому склону. Лишенная возможности видеть, Хейвен напряглась, пытаясь уловить другие звуки, которые предупредили бы ее о притаившихся в тумане Порождениях Теней.

Закрыв глаза, девушка прерывисто вздохнула и восстановила образ окружающей местности по памяти. Она представила себе палатки, сшитые из разноцветной ткани, некоторые из них были длинными, замысловатой формы, другие – маленькими и круглыми. Большинство из них выгорели на солнце и окрасились в коричневато-красный цвет из-за дымки.

Шатер Дамиуса возвышался в центре и был, безусловно, самым большим. В стороне от лагеря – вдоль пропасти, отделяющей Руины от Погибели, – стояли торговые палатки и игорные притоны, а в самом крайнем, маленьком пурпурном шатре с провисающей крышей, Дамиус держал невольниц для утех.

От воспоминаний о том, как бывший хозяин угрожал сделать и ее такой невольницей, грудь Хейвен сжали невидимые тиски.

Богиня Небесная, какими несчастными выглядели женщины в том шатре! Покрытые с головы до ног красными простынями, так что видны были только их глаза. Пустые глаза, лишенные жизни. Не имея возможности покинуть жалкую маленькую палатку, невольницы пили грязную воду из ведер и питались помоями.

Большую часть времени они голодали.

Хейвен резко открыла глаза. Она попыталась сглотнуть, но в горле сдавило и пересохло, и каждый глоток ледяного воздуха напоминал проглатывание орды шершней.

Впереди из мрака выросли палатки. Хейвен чувствовала, как за ней следят через крохотные наблюдательные отверстия, проделанные в ткани между покрывающими палатки диковинными шкурами Порождений Теней, сплошь состоящими из чешуи и слежавшегося черного меха.

Где-то в лагере зазвенели охранные руны, напугав и без того пугливых лошадей, которые нервно дышали, выпуская из ноздрей густые облака пара, и дергались при малейшем шуме.

Пожиратели наверняка прятались за своими покрытыми рунами холщовыми стенами и наблюдали за группой Солисов.

Наблюдали за Хейвен.

Высоко вздернув подбородок, она посмотрела в ответ, удивленная тем, что ужас не отразился на ее лице.

Тем не менее, Хейвен не сомневалась, что Дамиус с первого взгляда раскусит всю ее напускную браваду. При помощи темной магии он мог с легкостью проникнуть в ее голову и копаться в ее мыслях, пока не найдет слабые места. Ее страхи…

Волна тошноты подступила к горлу Хейвен, и девушка согнулась пополам, натягивая веревки. Паника угрожала поглотить ее. Нет! Заставив свое тело выпрямиться и расправив плечи, Хейвен тяжело вздохнула.

Она была ребенком, когда Дамиус купил ее. Одинокой растерянной девочкой.

Если Дамиус думает, что снова получит эту девочку, он ошибается.

– Я больше не боюсь, – прорычала она, и как только слова слетели с ее губ, они стали правдой.

Эта девочка сбежала от него. Эта девочка пересекла Погибель, пережила заточение у короля Пенрифа и добилась права занимать должность личного