– Но Филип… – начинаю я.

– Никаких «но», парень, – отвечает голос Филипа. – Иди. Один из ваших земных чуваков как-то сказал: «Чем упорнее ты работаешь, тем удачливей ты становишься». Никто не работал упорнее тебя, чтобы вернуть твою сестру, так что, полагаю, тебе причитается какая-то удача. Кроме того, мои системы сообщают мне, что секунд через тридцать сюда припрётся периметральный патруль, а значит, у тебя остаётся и того меньше, чтобы пролезть через эту дыру – которую кто-то проделал для тебя, подвергнувшись нехилому риску. Так чего ты ждёшь? Встретимся на этом же самом месте, но сейчас мне пора. Периметральный патруль ВЗ не обманешь.

Я делаю шаг и замираю, парализованный страхом. Если бы только я не был один, думаю я. Это дилемма близнецов: ещё до моего рождения у меня уже был напарник. Кто-то, с кем можно разделить абсолютно всё.

Но не теперь. Корабль позади меня завёлся, и я слышу свист, когда он взлетает под управлением Филипа. И теперь я по-настоящему один.

Встав спиной к лесу, я смотрю на пустынный пейзаж, но у меня нет времени поразмыслить. Издали вдоль линии деревьев в мою сторону быстро направляется какая-то здоровенная сфера – видимо, это и есть периметральный патруль. Я срываюсь на бег, приближаюсь к силовому полю и, как только кожу перестаёт покалывать, сжимаю кулаки и ныряю влево, в кусты, через крошечную прореху.

Я прошёл! Я приседаю на корточки на похрустывающие листья между косматых деревьев с толстыми стволами, пока не слышу над головой низкий звук, похожий на гудение огромной сушилки. Патрульная сфера не останавливается и пролетает мимо, и я чувствую нечто вроде облегчения.

Не успеваю я встать, как гудение сушилки раздаётся снова. Патруль возвращается, и я не задумываясь бросаюсь на землю плашмя, скрываясь за стволом мёртвого дерева.

От серебристой сферы до меня примерно метра два, и она зависает в воздухе недалеко от прорехи. Я не осмеливаюсь поднять голову, чтобы взглянуть; вместо этого я стараюсь прижаться к земле ещё плотнее. Если бы я мог в неё зарыться, я бы так и сделал. Я вжимаюсь лицом в сухую, тёплую почву и слышу пульсирующий шум, издаваемый патрульной сферой: там-там-там-там. Скорее всего, я лежу так не дольше тридцати секунд, но по ощущениям проходит куда больше. Наконец звук удаляется, и у меня такое чувство, будто теперь я могу выдохнуть.

Я выдыхаю и поражённо моргаю. Помните, я всё ещё лежу на животе, одной щекой прижимаясь к земле. Прямо передо мной находится пухлая оранжевая штука, который выглядит в точности как… да ладно? Я вытягиваю пальцы, касаясь её, а потом подпрыгиваю, услышав раздавшийся у меня за спиной голос.

– Ты прав. Это ку-ку-руссная палочка. Кашется, я уронила одну.

– Эллиэнн! – говорю я и вскакиваю на ноги. Я не думая кидаюсь вперёд и обнимаю её, несмотря на запах – который в кои-то веки едва замечаю. Я спрашиваю: – Что ты… в смысле, как? Как ты?..

– Филип был обязан привезти тебя сюда. Я шдала. Остальное я объясню потом, – отвечает Эллиэнн, выпутываясь из моих объятий. – Прямо сейчас нам нужно уходить, потому что нас саметили и…

– Где Тамми? – спрашиваю я, даже не слушая, что говорит Эллиэнн. – Она здесь? Она цела? А Игги?

Эллиэнн делает паузу – и выглядит неловко.

– Что? Что? – не отстаю я.

– Фозникли некоторые… сложности, – отвечает она. – Иди за мной.

Я шагаю по лесу за Эллиэнн, и сухие веточки и листочки шумно хрустят под нашими ногами. Она идёт быстро, но не бежит, и я благодарен ей за это: несмотря на то, что мне удалось поспать, я всё ещё весьма устал и голоден.

По дороге Эллиэнн рассказывает.

– Два молодых Подлинника, – говорит она. – Такое для Соны Земли редкость. Много народу хочет посмотреть на них, и их дофольно хорошо охраняют. Увидишь.

– Два? Ты имеешь в виду Тамми и Игги?

– Да. Именно.

– Сможем мы… подобраться к ним? В смысле, спасти их?

– Я не знаю, Итан. Меня осфободили почти немедленно. Мне сложно лгать, но я поссфолила им поверить, пудто я специально поймала Ик-ки, потому что хотела сделаться Охотницей. Мне пришлось пообещать, что я вернусь на Землю и поймаю ещё Подлинников. Ик-ки будет представлен посетителям Соны Земли приплизительно через час. Он встретится с Тамми, и всем интересно, как они отреагируют. Раньше никому не удавалось увидеть встречу двух Подлинников, которые знакомы друг с другом.

Я размышляю над этим некоторое время, под ногами у меня хрустят ветки. «Они наблюдают за нами, как за животными», – приходит мне в голову, и чем больше я об этом думаю, тем мне становится жутче. Моё сердце начинает биться чаще, когда я вижу, что лес впереди редеет. Вскоре мы смотрим на широкий простор полей, покрытых высокой желтеющей травой, колышущейся на сильном ветру.

– Им нужен дождь, – говорю я Эллиэнн.

Она кивает.

– Эксперимент с засухой протолжается уже несколько месяцев, но всем яфно всё равно.

Тут я встревоженно вскрикиваю, увидев, как из высокой травы поднимаются два лежавших в ней человека – вид у них смущённый, будто мы им помешали. Наверное, они спали.

– Из… извините, – запинаясь, выдавливаю я, но я так ошарашен, что могу лишь таращиться на них. Они смотрят на меня без особого любопытства – мужчина с длинной грязной бородой, лет около пятидесяти, и темнокожая женщина с короткими очень кудрявыми волосами и гнилыми зубами. Мужчина одет в плохо сидящие штаны и футболку, женщина – в бесформенное платье. Они ничего не говорят и отворачиваются.

– Подождите! – говорю я. – Вернитесь!

– Не беспокой их, – говорит Эллиэнн. – Они не коворят на вашем языке, и ты ничего не можешь тля них сделать.

Я стою в высокой траве и наблюдаю, как они уходят.

– Они… Подлинники? – спрашиваю я, и Эллиэнн качает головой.

– Очень маловероятно. Скорее всего, они были созданы здесь, на Анталле, из клеток Подлинников. А теперь идём – нам нужно торопиться. – Она шагает вперёд, я за ней следом.

– Но… как? – говорю я. – В смысле, детей же по-другому делают!

– На Земле – да! – легко отзывается она. – Но мы отказались от всего этого много веков назад. Слишком рискованно, некикиенично, хлопотно… – Она останавливается и поворачивается, глядя на моё лицо, на котором, наверное, написан шок.

– Итан. Ты толжен понять. Здесь фсё по-другому. Заводить детей, фоспитывать их и общаться с ними, быть друг с другом и заботиться о своих детях. Всё это требует кое-чего, чем анталланцы не обладают. – Она прикладывает руку к своему сердцу, а потом к моему. – Ты знаешь. Любовь. Сердце.

– Но… почему? – спрашиваю я. – Чего вы все так… так боитесь?

Она поворачивается и снова начинает идти, но продолжает говорить.