Половинкой. Второй половинкой.

Скажи это.

В груди что-то жгло.

«Он до сих пор привязан к бывшей». Этот пункт из журнала должен быть вытатуирован у меня на коже. Я просто замена. Способ пережить потерю половины себя.

Голос у Яра был совсем иной, не такой, как со мной. Он гордился своей женой, восхищался до клокочущих в горле чувств, когда голос звенит от эмоций.

– После того как ты сказала про депрессию, я почитал про это, подумал и понял, что совсем не имею права винить ее за решение развестись. Я обещал ей весь мир, которым мы будем править вдвоем, а дал тусклую серую жизнь, утекающую сквозь пальцы. От такого надо спасаться, бежать. Она и убежала.

Зато для меня его «тусклая жизнь» была сияющим солнцем.

– Даже за имущество не обижаюсь. Зачем мертвецам деньги? Я уже был мертв изнутри. И если бы не ты…

Он как будто вспомнил, что у него есть слушатель, и склонился, нежно касаясь моих губ. Я была только рада, что в темноте не видно, как блестят мои глаза от слез.

– Что ты к ней чувствуешь сейчас? – задала я вопрос, на который не ждала честного ответа.

– Я благодарен, – без запинки ответил он. – За то, что мы могли отражаться друг в друге. За то, что у меня была настоящая королева. Это стоило того. Жаль, что у нас так и не было детей, но хорошо, что сейчас им не пришлось участвовать в происходящем.

– А если бы были?

– Я бы в первую очередь никогда не позволил себе опуститься на такое дно.

Познакомьтесь с его дном: одиннадцатый этаж в спальном районе рядом с «Пятерочкой». И женщина, работающая офис-менеджером.

– Ну, что? Все, вечер откровений окончен? – усмехнулся Яр. – Давай спать, мое сокровище. Завтра обоим рано выходить, а мне еще принимать судьбоносные решения.

Я замолчала. Грелась у него на плече, смотрела в темноту… Его дыхание постепенно становилось глубже и ровнее. Когда он окончательно уснул, я осторожно освободилась из-под его руки и медленно начала отодвигать одеяло.

Почти получилось.

Но Яр поймал меня на самом краю кровати:

– Куда?

– Знаешь. – Я быстро вытерла слезы, пока он не заметил. – Мне что-то совсем не спится. У меня случается бессонница. Ничего страшного. Давай, я пойду к себе, чтобы ты мог выспаться?

– Зачем? Останься со мной, – попросил он, утягивая меня под одеяло, но я увернулась, нашарила в темноте свои джинсы и впрыгнула в них.

– Чтобы лежать, таращиться в темноту и бояться тебя побеспокоить? Ни ты не отдохнешь, ни я.

Наверное, мои слова звучали достаточно убедительно, потому что Яр с сомнением качнул головой, но вынужден был согласиться, что в моих словах есть резон.

– Что будешь делать?

– Фильмы посмотрю, почитаю. С прошлой бессонницы где-то свитер недовязанный валяется.

– Хорошо, тогда я тебе напишу сразу, как мы закончим, да? И вечером отпразднуем?

– Отпразднуем после суда. Или даже после того, как тебе штампик поставят. Это ведь еще через месяц?

– Можно отпраздновать все три раза.

– Посмотрим. – Я улыбнулась и подошла поцеловать его. Быстро облизнула губы, чтобы он не почувствовал на них соленый привкус.

И ушла.

Холодная лестница обжигала сквозь подошвы пушистых носков. Я юркнула в свою квартиру и поежилась. Не топят, что ли? Потрогала батареи – горячие!

Меня потряхивало. Но плакать перехотелось.

Все будет хорошо. Если бы Яр хотел помириться с женой, он бы мне сказал. Точно.

Просто я психованная идиотка.

До утра я так и не уснула, таращась в какой-то бесконечно длинный унылый сериал про Францию восемнадцатого века.

Утром Яр уехал раньше, чем я ушла на работу. Когда я спустилась, «Лендровера» на стоянке уже не было.

Интересно, где он выпьет свой утренний кофе?

«Я думаю – почему я умираю? А я просто кофе забыл. Ты меня избаловала!» – получила я эсэмэску, уже сидя на работе.

«Негде купить?» – отстучала свою.

«Есть, но твой вкуснее. Не хочу чужой».

«Я просто нажимаю кнопку».

«Твой. Вкуснее».

За неимением лимона улыбку с лица пришлось убирать зубодробительными формулировками Трудового кодекса. Кажется, я слишком перенервничала вчера! Все и правда хорошо.

До обеда я разбирала примеры сложных кадровых ситуаций, после обеда – ругалась с клининговой службой, потому что никто, кроме меня, пока не умел приводить их в чувство.

За весь день я послала только одно СМС: «Ну как?» – и получила ответ: «Тут такой цирк! Ты бы знала! Вечером расскажу».

Вместо того чтобы успокоиться и уцепиться сердцем за это «вечером», я напряглась. Не планировалось там никакого цирка! Только провести быстрые переговоры, пожать друг другу руки и отправиться завтра закреплять все официально.

Когда что-то идет не по плану, оно редко идет в хорошую сторону. Только в сказках сбившиеся с пути приходят в райский сад. Да и то, в настоящий райский сад живыми не попадают.

Домой я летела, обгоняя собственное сердце, трепыхающееся в груди. Лифт, люки, эскалаторы, двери – я идеально с первого раза прошла этот уровень игры на рекордное количество очков.

Успела хлопнуть по кнопке вызова лифта, дверь подъезда стукнула, закрываясь за мной – и тут же открылась снова.

В сердце вонзилась игла. В тот день Яр удержал дверь. А сейчас…

Мне кажется, я узнала ее с первого взгляда даже в полутьме подъезда, хотя видела всего один раз, мельком на фото. Но даже если бы не видела, поняла бы, кто это, едва войдя с ней в тесную кабину лифта.

Она была нездешняя.

Я помнила этот эффект – казалось, что все вокруг просто неумелый коллаж. Так было с Яром.

Моя реальность с тусклым светом лампочки, исцарапанными стенами, вытертыми кнопками лифта и она, выглядящая так, будто даже сейчас находится под светом профессиональных студийных ламп. Сияющие золотом волосы, как в рекламе самой дорогой краски. Безупречная ровная кожа, словно обработанная в «Фотошопе». Очень скромная, но настолько стильная одежда, что любой интуитивно поймет – в «Ашане» такое не купить.

И руки.

Почему-то сильнее всего меня поразили ее тонкие, словно кукольные пальчики. Такие пальцы можно представить только в сильной мужской руке. Такой, как у Ярослава.

Я нисколько не удивилась, когда она, мельком глянув в телефон, сказала:

– Одиннадцатый, пожалуйста, – вежливым, гладким, идеальным голосом, в глубине которого прятался звон серебряных колокольчиков.