где он говорил серьезно, а где иронизировал.

— Мне, Думер, нет дела до подозрений, если честно. На Рубинштейна чего только вечерами не происходит, не привыкать. По уму, и в этот раз моим не нужно было вмешиваться. Но очень уж на покушение было похоже, пришлось реагировать. Я, короче, к чему: если моя родня начнет выуживать что произошло, сможешь им лично все рассказать?

— Смогу, — усмехнулся я, не совсем понимания сути вопроса. — Ровно то же, что сказал тебе. Их это успокоит?

— Надеюсь, — нервно засмеялся Григорий, а потом резко принял прежнее выражение лица. — Только я тебе серьезно это говорю. Как фамилия твоя?

— Думский. Артём Думский.

— Думский… не знаю таких. Сколько акр?

— Если я тебе скажу, что не знаю, ты мне поверишь?

— Хах! Поверю, если недавно Инициацию прошел. А род твой чем вообще занимается, где обитаешь?

— Если я скажу, что нет у меня рода, ты мне поверишь?

— Хм, — помрачнел Григорий. — Уже с трудом. Прямо-таки совсем никого нет? Не местный?

— Не местный, — кивнул я. — И если будешь расспрашивать дальше, желание верить совсем отпадет.

— Как скажешь, — пожал плечами он, выруливая на Невский. — Только мне все равно нужны какие-нибудь твои координаты.

А координат-то у меня и нет. Ни места жительства, ни телефона. Можно назвать адрес конспиративной квартиры, который мне оставила Елена — просто чтобы отвязался. Но не создаст ли это новых проблем — и не только мне? И, надо признать, Григорий меня спас от Санитаров. Его бойцы накрошили их несколько десятков, мне стольких так просто не обезвредить. Впрочем, это не повод сразу же доверять мутному мажорчику, который, судя по всему, боится огрести от собственных родителей.

— Послушай, Григорий. Я, скажем так, на одном месте пока не осел. Если тебе мои показания так сильно нужны — скажи, где можем встретиться.

— Хм-м, — тоскливо донеслось от него. — Ёлки, а я уже надеялся с твоего рода хоть какую-то пользу состричь, а ты, выходит…

— Не из ваших.

— Ну да. Никто, выходит, за твое спасение не отблагодарит. И я не про финансы, если у тебя закралась такая мысль. Времена сложные, надо обрастать полезными связями. Но раз уж начали тему, подкатывай завтра в «Сайгон» часика в два.

— «Сайгон» — это где?

— Во даешь! — покачал головой Григорий. — Только что проехали. На углу Невского и Владимирского. А, ты же не местный! Культовое место у нас, ёлки!

— Ага. Значит загляну, если будет возможность.

— Уж загляни, очень тебя прошу. Я как-никак тебя от этих чубриков спас.

— Ну, будем так считать, — без особого энтузиазма согласился я и решил сменить тему. — Кто выступает-то на концерте?

Все еще лелеяла надежда, что это и правда «Металлика», хоть и верилось с трудом.

— Сначала «Свиньи в космосе» на разогреве. А дальше — сам увидишь.

Только сейчас я обратил внимание, что с самого начала движения Григорий еще ни разу не сбавил скорость, словно вообще не ослаблял нажим педали газа. Впереди заморгал желтым светофор, и аристократ азартно щелкнул пальцами. Искра осветила салон, а затем светофор вновь стал зеленым.

— Колдуешь, — усмехнулся я.

— Ну а как иначе, ёлки! В «Молоке» уже колбасятся вовсю.

— А научить можешь? — прямо спросил я.

— Научить? Дару, в смысле? Или колбаситься? Второе — запросто!

— Дару.

— А я-то тебе зачем? У тебя должны быть свои…

— Да нет у меня никого, говорю же, — раздраженно ответил я, про себя отметив, что до Григория не доходит с первого раза.

— Так ну не бывают же одаренные совсем без никого! Ты ж учиться должен где-то. Надеюсь, ты хотя бы в курсе, что у каждого рода свой вид дара? И вообще, тебе сперва базу ставить надо. Основу. Но я не учитель, этому в университетах и академиях учат. Хотя…

Григорий замолчал, заходя в поворот.

— Если ты совсем весь такой ничейный… Может, в телохранители ко мне пойдешь? — продолжил он.

— Тебе охраны мало? — усмехнулся я, глядя в зеркало заднего вида.

— Еще недавно я бы сказал, что много. Я вообще-то в своих силах более чем уверен, но тенденции современные настораживают. Видел по ящику сегодня репортаж? Менталиста в лифте взорвали.

— По ящику? Нет, не видел… — мрачно произнес я, понимая, о каком менталисте идет речь. — Нефедова выпустила?

— Клёнов. Ну который «Вид» ведёт. Там, получается, какие-то терки между теми, кто на клан Медведевых работает. Черт его знает, что там у них за терки, но настораживает, ёлки! Да мне мимо Фонтанки с косяком проезжать ссыкотно, а они одаренных гасят!

— Кто они? Медведевы?

— Походу! Я сильно не вслушивался, на гитаре лабал. Что я точно знаю — так это то, что по существу никто ничего не знает. А это, знаешь ли, наилучшая обстановка, чтобы убрать кого угодно. Понимаешь?

— Боишься оказаться на месте…

— Боюсь или нет, роли не играет. А толковые одаренные нам в клан нужны. Обучишься сперва, конечно. Это не быстро в любом случае, но иначе-то и никак. Поговорю с родителями, они поспособствуют, где надо.

— Не думаю, что это мое. Но за предложение спасибо.

Хотя про себя подумал, что стоит цепляться за каждую возможность. Пусть даже я планирую вернуться домой — примкнуть хоть к кому-то сейчас всяко надежнее, чем слоняться одному. Но и спросить могут немало… Значит, будет что обсудить на завтрашней встрече, к тому моменту и определюсь.

— Мое дело предложить, — пожал плечами Григорий. — Я видел, как ты раскидал чубриков по улице. Неумело, но по силе прилично. И это, я так понимаю, без плетений?

Плетений? Ах, ну да, читал об этом в библиотеке. Одаренные способны плести отточенные заклятия. Этакий эталон, простой и надежный в использовании. Не изобретать велосипед, а применять уже общеизвестные плетения.

— Без, — ответил я. — Хотя не уверен. Я и плетениям-то не обучен.

— Ты меня удивляешь, — покачал головой Григорий. — Ты как из рабства сбежал, ёлки!

— Ну а ты сам, — переключился тему я. — Обучался этому своему дару? Универ окончил?

— Неа. Я бросил учёбу, когда понял, что девчонки, которые там учатся, носят туфли без каблуков.

На этом мы и затихли. Аристократ то ли задумался о чем-то своем, то ли стал гадать, что со мной не так. Наверное, предположил, что я какой-то мигрант из Сибири или еще откуда. И пусть думает — все лучше, чем подпускать его к правде. По крайней мере, не сейчас.

А я думал об Атласе. Где-то в глубине, конечно, всплывала досада, что теперь наши с ним пути разошлись, и возможно навсегда. Но я бы не смог его найти даже при всем желании,