– Да есть! Мы… мы носы из воска лепим, – ответила, запинаясь со светлыми глазами, полными ужаса.

– Воск? И долго он продержится? – Уточнила я. – А что – то более прочное и не тающее на жаре? Чтобы несколько дней держалось. А если выплавить?

Эвелина задумалась, хмуря брови.

– Отвечай Матушке! – Рявкнул в очередной раз главарь, да так, что девушка вздрогнула.

– Так, сбавь тон, – прогремела я на Кривого, подчёркивая тем, кто здесь самый главный. – Не мешай профессионалу своего дела думать.

– Кажется, есть один вариант, – выдала Эвелина после недолгой паузы. – Мы маски карнавальные лепим из глины и порошка магического. Если глины поменьше, а порошка побольше, то могут получиться мягкие, но устойчивые формы.

– А цвет? Нужно чтобы был цвет кожи, – уточнила я.

– Это подберём, проще простого, – усмехнулась девушка, но как – то неуверенно.

– Снимай мерки, – скомандовала я, заправляя волосы за ухо.

– Прям сейчас?! – Ахнула Эвелина, ошалев. – Но у меня с собой нет даже воска для лепки форм!

– Жируха! – Прогремел Кривой. – Воск есть?

– От свечей только! – Раздался ответ. – А, обожди, ещё от сот медовых.

Эвелина кивнула.

– Тащи всё сюда, бабка старая, – бросил главарь и, посмотрев на меня с интересом, шепнул на ухо: – Ты что ж, Матушка, решила эльфов нагреть?

– Вроде того… – прогнусавила.

– А мы? – Выпалил с укором, посматривая, как бабуля Эвелине воск принесла разный.

– Если дело выгорит, на поток поставлю, а пока я со своей бандой сама буду справляться, – выпалила, что в голову пришло.

– А большая у тебя банда, Матушка? – Шепнул на ухо осоловевший бандит.

Тем временем его помощники делали вид, что наша беседа их не интересует, но на самом деле уши грели очень даже охотно.

– Тысячи три наберётся, – ответила непринуждённо, что в голову взбрело, наблюдая, как старательно принялась за дело Эвелина.

Гримёрша выдавила медовые соты в тарелочку и уже мяла яростно сам воск.

Кривой охренел от озвученного мной, но виду сперва не подал. Просто прокашлялся дымом.

Вскоре гримёрша привела воск в нужную консистенцию и опасливо попросила меня отвлечься. Я охотно подозвала её ближе и предоставила свои уши. Не прошло и пяти минут, слепки были уже готовы.

– Завтра утром принесу формы, – произнесла, собираясь откланяться.

– Сегодня до заката, – прогремела я строго. – Делай что хочешь, Эвелина, но сегодня до заката ты принесёшь мне готовые формы. От этого зависит твоя жизнь.

Перепуганная до смерти женщина умчала в свой театр выполнять заказ. В весёлом гоготе разбойников я не уловила, когда появился и ювелир.

Седой дедуля в очках дрожащими руками принял сапфир и при нас стал рассматривать его под лупой. И вскоре заключил:

– Чистый камень, семь с половиной карат.

– Смотри эти, – раззадорился Кривой, вручая ему остальные камушки.

У дедули ювелира чуть инфаркт не случился от обилия. Но он старательно изучал каждый камень и давал заключения. Вскоре все убедились, подделок я не притащила.

В итоге оценили мои камни в двести тридцать золотых монет, что, видимо, было не мало, судя по выражениям лиц ворья.

– Пятьдесят восемь золотых – твоя доля, как договаривались, – произнесла я деловито.

– Так, это ж сколько мы тебе должны, – задумался Кривой.

– Сто семьдесят две, – подсказал худощавый бандит.

– Ого, это если весь общак отдать, всё равно не рассчитаться сразу, – заключил Кривой. – Матушка, чего делать будем? Ты в городе надолго? Нам две недели надо, чтоб сумму собрать. Придётся какого – нибудь герцога нагреть пожирнее. Есть на примете.

– Давайте сколько есть, остальное должны будете, – выпалила и добавила снисходительно: – Я тебе Кривой и косой, как своему другу теперь доверяю. Поэтому отдашь, что есть, а остальное потом при случае. Мы ещё с тобой таких дел наворотим, что триста золотых цветочками покажутся.

– Ох и наворотим! – Воскликнул радостный Кривой, поднимая кружку с орчьим едрёным пойлом, от которого стал быстро косеть.

Наскребли мне пятьдесят три золотых и двадцать серебряных монет всего. Пока сыпали всё в тарелку перед носом, начались пляски. И когда вся остальная свора успела накидаться, я так и не поняла.

Вскоре Кривой завалился за куст. И вечером стала распоряжаться его правая рука – накаченная женщина, которая не выпила ни капли, и вскоре выглядела, как белая ворона в стае. Потому как отличалась серьёзностью и медлительностью. Словно каждое движение у неё рассчитано, дабы лишней энергии не тратить.

Взмыленная Эвелина появилась уже после заката.

– Смилуйся Матушка! В первый раз делаю, масса застынет только утром, хоть убей!

– Так смиловаться или убить? – Хмыкнула, делаясь важной и надменной.

И тут в калитку деревянную настойчиво постучали. Да так мощно, что сомнений не осталось ни у кого, что рука чья – то долбит в латах.

Ворьё всполошилось и ощетинилось, как коты с помойки. Балалаечник резко притих. Через пару мгновений дверь вышибли с ноги. И во двор прямо на праздник ворвалась толпа!

Первого, кого я увидела, был взъерошенный Чилистин, а за ним и имперские воины в форме с мечами и арбалетами, и городская стража с копьями и алебардами.

– Защищать маркизу! – Прогремел громом небесный капитан.

– Подстава! – Простонал из – за кустов Кривой, и дружки его разразились боевым кличем с намерением драться.

Рванула я с беседки, как на пружинах, приземлившись с прыжка прямо между двумя противоборствующими группами за долю секунды до столкновения.

– А ну стоять всем!! – Рявкнула не своим голосом.

Чилистин отшатнулся, едва не рубанув меня, воины его встали, как вкопанные. Позади тоже неуверенные шевеления пошли.

– Вы целы? – Ахнул граф. – Да, ещё как целы! Я, между прочим, вас обыскался маркиза! Поднял на уши весь город с лордами.

– И стоило ли так утруждать себя? У вас свои дела, у меня свои!

– Какие могут быть дела в воровской гильдии?! Я уж решил, что вас в рабство погнали.

– А вы тут на моих людей не наговаривайте! – Взвинтилась.

– А я и не наговариваю, здесь как бы со мной и комендант города, если не знакомы, представлю позже. Он знает эту злосчастную банду, что в страхе держит всю округу. Только вот до сего дня ничего на них существенного не было. Доносить боятся. Но мы это исправим быстро.

– Я же сказала, это мои люди, – произнесла строго и скомандовала шайке: – уберите оружие, граф погорячился.