– Ваш покорный слуга, миледи.

– Джорджу это не понравится.

– Полагаю, его величество сказал что-нибудь по поводу необходимости присутствия лорда Гастингса при дворе.

– Я уверена, что, даже если бы мой муж жил в Гринвиче или Ричмонде, он нашел бы возможность часто бывать в Лондоне, – сказала Анна назидательно.

– Я полагал, что вы против того, чтобы вас держали в качестве узницы.

Анна ощутила, как ей в лицо бросилась кровь, и поспешно сделала еще глоток вина.

– Вы чудо, леди Анна, – сказал Уилл низким, немного хриплым голосом. – Ваши щеки румяны, а шаг легок. Смею ли я надеяться, что ваш отклик хотя бы отчасти объясняется моим соседством?

Смутившись от интимности ситуации и своей реакции на нее – властного и пугающего желания придвинуться к Уиллу Комптону ближе, – Анна внезапно поднялась на ноги.

Уилл тоже встал, но проявил достаточно благоразумия, чтобы держаться от нее на расстоянии.

– Желание короля состоит в том, чтобы вы занялись подготовкой замка Бэйнард, но вы вольны сказать «нет».

– Я уже пыталась сделать это в прошлом.

На ее раздраженный тон Уилл неожиданно ответил широкой улыбкой.

– И тем не менее.

Анна глубоко вздохнула, собираясь с силами. Нельзя без веской причины ответить королю отказом, но ей вовсе не обязательно поддаваться своему влечению к Уиллу Комптону, каким бы непреодолимым сейчас оно ей ни казалось. Выполнив задание его величества, она вместе с Джорджем вернется ко двору и получит все выгоды монаршей благодарности.

– Передайте его величеству, что я перееду в лондонский дом Гастингсов в конце марта, – сказала Анна. – Таким образом у меня будет целый месяц, чтобы подготовить замок Бэйнард к прибытию королевы Маргариты.

Замок Бэйнард, Лондон, 1 апреля 1516 года

Уилл Комптон широко улыбался, приглашая леди Анну войти в замок Бэйнард.

– Вам действительно нужны двое сопровождающих? – съехидничал он.

– Мне и один ни к чему. Я и сама легко справлюсь с вашими грубыми приставаниями.

– Увы, я хорошо это знаю. Но зачем же вы тогда переехали в дом Гастингсов с леди Хангерфорд и ее матерью?

– Мне приятно их общество, – надменно уверила его Анна.

Они вошли в большой зал, и ее слова эхом разнеслись в гулком пространстве. Пустое помещение производило унылое впечатление заброшенности.

– Ладно, – сказал Уилл. – Раз уж вы наслаждаетесь их обществом, пусть тогда их опыт также сослужит вам службу. Бабке лорда Гастингса должны быть известны пристрастия королевы Маргариты. Насколько я помню, она знавала королеву задолго до того, как ее величество вышла замуж.

– Так и есть, – подтвердила Анна. – И она очень любит рассказывать о тех временах, когда была в свите королевы Елизаветы Йоркской, матери королевы Маргариты. Поначалу я поняла ее слова так, что в те времена она была еще незамужней дочерью графа Нортумберленда, но когда я обдумала этот вопрос более тщательно, мне стало ясно, что в действительности она уже дважды овдовела, прежде чем стала придворной дамой короля Генриха Седьмого.

Уилл хохотнул.

– Она шокировала весь двор, выйдя в третий раз за Хью Вогана. Хотя он и был победителем в рыцарских турнирах, но титула не имел. Он до сих пор так и не посвящен в рыцари.

– Это совсем не значит, что эта женщина склонна к скандалам, – осадила его Анна.

Она вручила Комптону обширный список дел, которые необходимо было выполнить, чтобы подготовить замок Бэйнард к приезду королевы Маргариты.

В последующие дни Анна и Уилл достигли на удивление плодотворного сотрудничества. Она невольно стала наслаждаться его обществом, в особенности с тех пор, как он, не считая редких непристойных намеков, стал представлять собой образец благочестия. Ко второй неделе Анна перестала ощущать нервное напряжение от его близости и полностью отдалась радости украшения королевского дворца.

Замок Бэйнард был перестроен королем Генрихом Седьмым: были разобраны оборонительные сооружения, после чего здание стало более пригодным для комфортного проживания. Оно включало в себя две восьмиугольные башни, в одной из которых располагались жилые помещения. Также имелись ведущие к реке ворота, мощеный внутренний двор и большой сад, обнесенный каменной оградой. К северу от замка находился королевский склад, откуда было удобнее всего перевозить всевозможные предметы домашнего обихода.

В одно ясное утро Анна задержалась у окна, чтобы посмотреть на город, туда, где в Брайдуэлле поднимались краснокирпичные стены здания, которое король строил на замену сгоревшему Вестминстерскому дворцу. С тех пор как пожар уничтожил этот древний величественный замок почти дотла, королевскому двору пришлось использовать Ламбетский дворец архиепископа Кентерберийского в качестве своей лондонской резиденции. Многочисленные учреждения, которые ранее находились в Вестминстере, были перемещены во временные помещения, возведенные на скорую руку в лондонском Тауэре.

– Стройка в Брайдуэлле продвигается не очень быстро, – сказала Анна Уиллу, когда он подошел посмотреть, что привлекло ее внимание.

– Строительством руководит кардинал Уолси. А поскольку он использует те же материалы и работников на собственной стройке в Йорке, которая продвигается весьма споро, Брайдуэлл оказался в запустении.

Анна уловила насмешку в его голосе. Ее брат высказывался о кардинале в таком же духе.

– Неужели Уолси обрел такое могущество, что может позволить себе пренебречь интересами короля в пользу своих собственных?

– Некоторые так и полагают. И, возможно, они правы.

– Вы… с ним друзья?

Лицо Уилла было непроницаемым.

– Вы меня правильно поняли.

У Анны уже вертелся на языке следующий вопрос, но она заставила себя сдержаться. У нее не было никакого желания включаться в политические дискуссии. К тому же она не хотела примыкать к любой из враждующих придворных группировок. Когда она вернется ко двору, она сделает это лишь для того, чтобы наслаждаться развлечениями и увеселениями вместе со своим мужем, не вмешиваясь в интриги.

Что касается кардинала Уолси, Анна с дрожью вспомнила, что когда-то открыла ему душу. В письме, отправленном из Эшби-де-ла-Зуш в состоянии безысходности, она в подробностях изложила несправедливое к себе отношение, которое ей пришлось претерпеть в обители Литтлмор. Также Анна сообщила о двуличности настоятельницы. Ответом на ее излияния был краткий ответ, продиктованный секретарю: Уолси принял это дело к рассмотрению. Насколько было известно Анне, для расследования ситуации в обители так ничего и не было предпринято, и ее обращение никак не отразилось на могущественном герцоге Букингеме.

По прошествии времени жажда мести у Анны поутихла, но ее не могло не возмущать столь небрежное отношение Томаса Уолси к ее жалобе. Больше она не желала иметь со священником, ставшим ныне кардиналом, никаких общих дел.