– Я хочу знать о тебе все, Эмили. Расскажи мне историю твоей жизни.

– Историю моей жизни? Там почти нечего рассказывать. Я бóльшую часть времени провела, мечтая о жизни, чем фактически проживая ее. Мой отец не являлся амбициозным человеком и не любил город. Мы редко выезжали в Лондон. И моя нога никогда не ступала за пределы Англии. Мои родители, тем не менее, часто уезжали. Отец был совладельцем судоходной компании и путешествовал в разные порты, проверить, как идет бизнес. Он всегда брал маму с собой… Они так любили друг друга.

В голове Эмили всплывали разные воспоминания: улыбки отца при взгляде на маму, когда она надевала дорожный костюм. То, как они целовали ее круглые детские щечки перед тем, как садились в наемный экипаж и оставляли дочку позади, державшейся за юбки миссис Данверс.

Если бы она только знала, что однажды это будет их последняя поездка. Родители уехали, она же была далеко в лесу позади коттеджа, делала наброски полевых цветов и птиц для эссе, которое писала. Эмили вернулась домой на час позже и не успела попрощаться с ними, и это терзало ее.

Она душу бы отдала, чтобы вернуть то время, она бы отложила на день свои эскизы и раньше вернулась бы домой. Крепко обняла бы маму, прижалась бы к отцу и умоляла бы их не ехать. Никто не знает, какие ошибки совершит и какую цену придется заплатить, пока не будет слишком поздно.

Годрик, казалось, почувствовал ее отстраненность и убрал локон с ее лица.

– Ты хочешь путешествовать?

Другой рукой он опустил ложку в вазу и набрал мороженого.

– Больше всего на свете я хочу…

– Хочешь чего?

– Это глупо.

Годрик положил ложку и провел по щеке девушки тыльной стороной ладони.

– Расскажи мне.

Было так легко поддаться, сделать все, что он просит, когда он прикасался к ней вот так.

– Отец оставил мне в наследство его долю в компании. Это приличная сумма денег, которая перейдет моему мужу после свадьбы. Я надеялась выйти замуж за того, кто позволит мне вступить во владение компанией, а также не будет против моей страсти к чтению. Я могла бы путешествовать, смотреть мир. Это же так славно, иметь возможность жить, разве нет? Я хочу поплавать в Средиземном море, ощутить на своей коже египетское солнце и поиграть в снежки в Пиренеях. Хочу попробовать на вкус индийский карри и увидеть храмы Востока…

Взгляд Годрика смягчился.

– Это не глупые желания. – Рука мужчины опустилась с ее щеки к шее, проводя линию в направлении ключицы.

В ту секунду Эмили не хотелось ничего большего, чем осуществить эти мечты вместе с ним.

– Наверное, нет. Но глупо с моей стороны надеяться, будто они когда-нибудь осуществятся. – Она поставила на поднос вазу и положила ложку.

Когда стало понятно, что он не отпустит ее, удобней расположилась у него на руках. Он обвил ее своим телом, зарывшись лицом в ямку между шеей и плечом, уткнувшись губами в кожу девушки. Эмили отклонила голову, стоило ему провести губами вверх по ее шее к уху, схватив за мочку. Она вздохнула, по ее телу разлилось тепло. Она могла бы уснуть, чувствуя себя такой защищенной в его руках. Старинные часы в коридоре пробили девять раз. Отдаленный гул поднял Годрика, и мужчина опустил ее со своих колен.

– Я должен пойти посмотреть, как там остальные. Скоро вернусь, и мы отправимся спать. – Он не стал дожидаться ее возражений, просто оставил одну сидеть в предвкушении.

Пятеро парней столпились вокруг бильярдного стола в гостиной. Седрик готовил удар, в то время как Люсьен и Чарльз рассказывали остальным о своем пребывании в Лондоне.

– В Гайд-парке мы наткнулись на Бланкеншипа, – поведал Чарльз, вертя стакан бренди.

Глаза Эштона сверкнули.

– Правда?

– Да, я воспользовался случаем и напомнил, что у него долг предо мной, – сказал Люсьен. – Кажется, он довольно силен в финансовых вопросах. Он принимает инвестиции от таких людей, как я, а использует их, чтобы погубить людей, подобных… Альберту Парру. Я поспрашивал сегодня, и, оказывается, то тут, то там ходят слухи, указывающие, что за финансовыми бедами Парра стоит Бланкеншип.

Годрик вытащил кий с деревянной стойки у стены.

– А вот мне интересно, Бланкеншип обанкротил Парра, только чтобы заполучить Эмили? – Он изучил бильярдный стол, после чего взглянул на Люсьена. – Как вышло, что Бланкеншип задолжал тебе?

Люсьен немного повременил с ответом. Забив два шара, он сказал Годрику:

– Я встречался с ним всего раз. Продал ему один из небольших участков во Франции, маленький коттедж возле замка Шенонсо.

Чарльз присвистнул.

– Мне нравилось это место…

– В общем, Бланкеншип получил право собственности на него. Но заплатил он мне только первый взнос. – Лицо Люсьена потемнело, на нем застыло холодное выражение. – Он не прислал мне оставшуюся часть суммы за участок.

Годрик почти сочувствовал Бланкеншипу. Те, кто осмеливался дурачить Люсьена хоть в чем-нибудь, могли оказаться под дулом его пистолета на дуэли.

– Ты же не думаешь, что он попытается обвести тебя вокруг пальца? – спросил Эштон.

– Нет, я слишком осторожен, чтобы попадаться в такие ловушки, а значит, его поймают за использование этих самых ловушек. Он просто откладывает до последнего свою оплату, в каких-то собственных интересах.

– Что он делал в Гайд-парке? – Подошла очередь Годрика. Он сжал свой кий и сделал удар, но ему не хватило всего нескольких дюймов, чтобы попасть в лузу. Его мысли витали в другом месте, и от этого страдала игра.

– Не знаю точно. Он казался ужасно самодовольным, когда увидел нас, паршивец, – проворчал Чарльз.

Годрик тихо засмеялся. Они все ненавидели Бланкеншипа по одной причине – потому что он считал, что Эмили принадлежит ему. Герцог старался не думать об этом. Такая мысль лишь напоминала ему о его собственном менее чем достойном поведении.

– Это не сулит ничего хорошего. Я стал настороженно к нему относиться с тех пор, как он приехал сюда с судьей, – сказал Эштон.

– Он не успокоится, пока Эмили не будет его, – обронил Седрик.

– Значит, он устанет ждать. Это несомненно. – Герцог боролся с желанием пройтись по коридорам дома и выпустить пар. – Мы должны быть бдительны, – сказал он, и остальные согласились.

– Кроме того, что столкнулись с Бланкеншипом, я так полагаю, вы отлично провели время? – усмехнулся виконт.

– Конечно! У Люсьена талант выбирать женщин, любящих эксперименты. У них были эти знаменитые игрушки, завезенные из…

– Кхм, – кашлянул Эштон. – Как бы нам ни нравились рассказы о вашей с Люсьеном порочности, Чарльз, теперь под этой крышей живет юная невинная особа, которая не должна слышать, как вы хвастаетесь своими завоеваниями.