Разведчики армии беспрестанно тревожили гитлеровцев на переднем крае. Небольшие по своей численности группы проникали в тыл противника, устанавливали районы сосредоточения резервов, нумерацию частей, расположение и состояние оборонительных рубежей. Постоянно действовали две армейские группы подслушивания телефонных разговоров, оснащенные специальной аппаратурой. В полосе армии мы имели к концу сентября уже более 200 хорошо оборудованных наблюдательных пунктов. Словом, для сбора разведывательной информации нами использовались все возможные каналы, дублирующие и дополняющие друг друга.

Накануне наступления в 39-ю армию снова, как и под Витебском, прибыл Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Предварительно побеседовав с генералом И. И. Людниковым, он приказал собрать командующих родами войск и начальников отделов штаба.

Я изрядно волновался, зная, что мне предстоит докладывать маршалу. Вроде бы все разведывательные данные были тщательно перепроверены и уточнены, но чувствовал я себя, будто студент перед трудным экзаменом. Вот бы еще денек для подготовки, хотя бы полдня!

Однако, стоило мне выйти к картам и ящику с песком, в котором мы достаточно точно воспроизвели рельеф местности, все сразу же встало на свои места. Докладывая об обороне противника, я показывал на макете, где располагаются траншеи, огневые позиции, наиболее трудные огневые точки. В заключение я подробно остановился на группировке гитлеровцев, местах сосредоточения резервов.

Маршал А. М. Василевский поблагодарил меня, не задав ни одного дополнительного вопроса. Видимо, доклад получился достаточно полным и обстоятельным.

Я далек от мысли приписывать какие-то заслуги себе. Дело совсем не в том, как я говорил. Дело в том, какие данные пр вводил. А они были исчерпывающими лишь потому, что разведчики не щадили сил при выполнении сложных и ответственных заданий. Поэтому, возвратившись на свое место, мысленно я сказал им «спасибо».

6 октября 1944 года 39-я и 43-я армии, поддержанные танками и авиацией, перешли в наступление, целью которого был разгром соединений 9-го армейского корпуса противника и овладение городом Таураге. В этой операции вновь отличились многие разведчики частей и соединений.

Хорошо запомнился мне гвардии старший сержант Николай Лукьянович Бондарчук. До прихода к нам он партизанил в Белоруссии. Это помогло ему узнать, как фашисты ведут себя на переднем крае и в тылу, во время несения службы и на отдыхе. Храбрость, боевая дерзость органически сочетались в нем с любознательностью.

Как-то, во время допроса пленного, переводчик заметил, что Бондарчук, устроившись за соседним столом, внимательно вслушивается в разговор. Вначале переводчик не придал этому значения, а потом все же сказал:

— Обед привезли, пропустишь.

— Ничего, — улыбнулся Бондарчук, — обед и холодный никуда не денется. А тут — польза!

— В чем же ты ее увидел?

— Немецкий язык изучаю.

Выяснилось, что он, будучи еще в партизанском отряде, заучил несколько десятков фраз и сейчас стремился углубить и расширить свои познания в этой области. И немецкий язык ему пригодился при выполнении заданий.

Еще во время подготовки к наступлению Бондарчук повел в ночной поиск группу разведчиков. Опа, благополучно миновав передний край, несколько углубилась в тыл и уже оттуда повернула к вражеским окопам. В короткой схватке было уничтожено 19 гитлеровцев. Захватив пленного, разведчики уже готовились к отходу. В этот момент кто-то увидел вражеских солдат, бегущих к траншее.

— Быстро готовить гранаты! — скомандовал Бондарчук. А сам, повернувшись к фашистам, крикнул по-немецки, чтобы те не обеспокоились, дескать, все в порядке. Лишь на несколько секунд остановились недоумевающие гитлеровцы. Какой же порядок, если они только что слышали крики, автоматные очереди? Но именно этих секунд и оказалось достаточно, чтобы изготовиться к бою. Несколько гранат одновременно разорвались в самой гуще врагов. Теперь отходивших разведчиков преследовать было некому.

Спустя несколько дней Бондарчук снова, как он любил выражаться, «поболтал» с немцами. Вместе с пятью товарищами он пробрался во вражескую траншею, окликнул находившихся там солдат, спокойно подошел к ним и принудил поднять руки. Те были настолько ошеломлены, что выполнили команду беспрекословно. Шесть пленных были захвачены без единого выстрела, без рукопашной схватки.

Бывая в 19-й гвардейской дивизии, где служил Бондарчук, я не раз встречался с ним, слушал его рассказы о ночных и дневных поисках. И должен сказать, что рассказывать он был непревзойденный мастер. Нет, он ничего не преувеличивал. Но неизвестно откуда появлялись такие детали, что слушавшие неизменно хватались за животы. Необычайная гамма интонаций, жестов делали Бондарчука прекраснейшим импровизатором. Он образно показывал, как шли разведчики, как он командовал гитлеровцами. Причем, когда в землянке или на лесной поляне раздавался его голос, выкрикивающий немецкие команды, некоторые даже вздрагивали. Уж очень естественно звучали они.

…Еще продолжалась артподготовка, а гвардии старший сержант Бондарчук со своей группой двинулся вперед. Подобравшись почти вплотную к первой траншее, разведчики убедились, что она пуста. Гитлеровцы, спасаясь от мощного огня артиллерии и минометов, оставили ее и укрылись в небольшом лесочке. Они рассчитывали вернуться обратно, как только закончится первый этап артиллерийской подготовки. По опыту они уже знали, что перенос огня в глубину обороны совпадает с началом атаки.

До сих пор мне не совсем ясно, каким образом сумел Бондарчук сохранить своих людей, укрыть их от наших же снарядов. Разрывы поднимались буквально рядом. Бондарчук, докладывая обстановку, попросил перенести огонь на тот лесок, в котором укрылись вражеские солдаты. Его просьба, разумеется, была немедленно выполнена. Зачем же бить по пустой траншее?

А дальше получилось так. Фашисты, полагая, что сейчас начнется атака, поспешили обратно в траншею. Но в ней уже находились наши разведчики во главе с Бондарчуком. Гитлеровцев встретил свинцовый град. Многие из них были убиты. Вполне понятно, что такой неожиданный маневр значительно облегчил прорыв вражеской обороны на этом участке.

Когда мне рассказали об этом эпизоде, я попросил, если это возможно, позвать Бондарчука. Хотелось поблагодарить его за смелые и инициативные действия. Он не замедлил явиться.

Как сейчас, вижу перед собой статного, крепкого молодца с улыбчивыми глазами. Он не спал предыдущую ночь, но был бодр и даже, я бы сказал, весел.

— Хорошо действовали сегодня. — Я крепко пожал ему руку. — Благодарю и надеюсь, что и впредь будете так же умело бить врага.

— Не сомневайтесь, товарищ полковник. Для того и живем, для того и разведчиками прозываемся! — ответил он. И в темных зрачках его запрыгали золотистые чертики.

А вскоре я имел возможность убедиться: слова у Бондарчука не расходятся с делом. Уже в следующую ночь он опять отличился.

В ходе наступления надо было уточнить, что представляет собой промежуточный оборонительный рубеж, проходящий по западному берегу реки Митва. Задание это поручили группе разведчиков, возглавляемой