Когда Митроха прибыл на передовую, Агафон уже поджидал его там, а страсти, кипевшие вместе с камнем, грудью заслонившим путь врагу, уже потихоньку улеглись.

Тройной караул, без памяти, но живой, был перенесен в лазарет и получил первую знахарскую помощь, положенную при отравлениях. Дружинники и ополченцы с крыши башни и стен дивились на догорающие останки первых двух метров новой кладки, живописно разбросанные в радиусе ста шагов от ворот среди огромных ямищ, вырванных в земле взорвавшимися горшками Агафона.

Кое-кто из солдат – оказавшиеся на бесплатном представлении с самого начала – клялся и божился, что едва поганая орда отхлынула от ворот под огненным градом, давя и кроша друг друга так, как самим лукоморцам и не снилось, как из грязи, как раз оттуда, где после такого фейерверка никто не ожидал обнаружить жизнь еще лет пятьдесят, выбрался то ли земляной дух, то ли демон – тут мнения свидетелей расходились – и со страшной руганью,[106]шатаясь, спотыкаясь и падая через каждые два шага, поплелся вслед сбежавшим чудовищам. Никто из смертных это быть не мог – в этом солдаты были единогласны – потому что сколько в него ни стреляли, сколько камней ни кидали – все от него отскакивало, как от железного.

Придя к первым – определенным и не очень – выводам, Граненыч с Агафоном зашли в лазарет навестить пострадавших при загадочных ночных событиях.

– Жить будут, соколики, – пообещала пухленькая старушка в белом платке с такой же коряво-красной надписью, что и на вывеске. – Кто отравить их хотел, с дозой промахнулся. Раза в полтора, я бы сказала. Так что повезло им. Второй раз на Белый Свет родились, считай.

– А точно отравить, матушка? – озабоченно нахмурился Митрофан и искоса глянул на хмурого мага. – Ты ничего не путаешь? Может, это колдовство было какое или порча?

– Да какое колдовство, ты чего, голубь, – махнула на него рукой старушка, словно он и впрямь был голубем, а она хотела его прогнать. – Я ведь яд-то сама видела. В ихнем бочонке с квасом остался. Они, бедные, видать, то ли со сна, то ли оголодали – но чтобы тридцать человек как один такое пойло выпили – вот это, видать, и впрямь колдовство какое-то было. Я бы его и свинье выливать побрезговала. Вонишша-то от него идет!.. Спаси-сохрани.

Граненыч и чародей непроизвольно потянули носами: старушка была права. Где бы этот тухлый квас сейчас ни находился, вонища от него шла ей-ей.

О чем они старой ведунье и поведали.

– Да вы чего!.. – всплеснула она руками. – При чем тут квас?! Квас тутечки вовсе и не при чем! Рази ж вы еще не слыхали?!.. Тут на нас ночью костейские солдаты напали, прямо в лазарете, и с ними чудовище было страхолюдное!

– И… где они сейчас? – цепко зашарил взглядом Митроха по сторонам, сжав на всякий случай единственное оружие, имевшееся в его распоряжении – кулаки.

– Так чудовище тех костейцев на клочки на мелкие пустило и пропало, – старушка пожала покатыми плечами, обтянутыми желтым зипуном – словно сдоба заколыхалась.

– Пропало?.. – эхом повторил за ней шепотом Агафон, но знахарка, не расслышав, с жаром продолжала:

– …Перепутало, что ли? Не то чтобы мы возражали… – поспешно добавила она и перешла к выводам: – Вот имями-то, покойниками, и смердит, я так полагаю.

При слове «чудовище» Агафон встрепенулся, заслышав «покойники» проснулся окончательно и нервно присоединился к своему непосредственному начальнику в изучении внутренностей сарая.

– А это у вас что?.. – первый углядел он темную кучу в углу.

И то только потому, что искал что-нибудь подобное.

– А-а… Это… Это солдатики с улицы коврики притащили – кто-то подбросил под самые ворота. Местные, наверное. Да я бы такие из дома тоже выбросила, по правде. Ну да ничего. Утром мы их почистим – в хозяйстве, глядишь, и сгодятся на что.

Самые мрачные опасения волшебника подтвердились окончательно и бесповоротно.

И тут еще одна мысль вспыхнула в мозгу, мгновенно затмив и распугав все остальные.

– А где дед Зимарь?!

– Вон, на лежанке наш орел, – участливо прикрыла губы кончиками пальцев знахарка и покачала головой. – Кому не повезло сегодня – так это ему, сердешному. Чудище его не тронуло – так костейцы поранили. Одного из всех. Но ничего, он у нас мужечина крепкий, так что ничего страшного. Через пару дней всё зарастет.

Агафон бросился к слабо постанывающему во сне старику.

– Значит, говоришь, через два дня хоть женить? – переспросил Граненыч через плечо, пробираясь между лежанок вслед за чародеем.

– Ну это уж на любительницу, – покачала за его спиной головой старушка. – Супостаты его поранили, так чтобы раны промыть, его постричь-побрить наголо пришлось да мазями измазать. Красавéц еще тот получился. Но больно уж у него ндрав веселый да добрый – за такого и за лысого-бритого любая бы пошла…

Граненыч вдруг споткнулся и полетел на пол: от лежанки деда Зимаря донесся сдавленный, полный ужаса крик заместителя главнокомандующего по вопросам волшебства.

– Что?.. Что?.. – забарахтался он, стараясь поскорее вскочить на ноги и хватаясь за края импровизированных кроватей. – Что случилось?!..

– К-к-к-к… К-к-к-к… К-к-костей!!!..

– Да успокойся ты, Агафон, – Граненыч отмахнулся в который раз от своего мага, бледного и абсолютно не собирающегося следовать совету старшего по званию. – Ты же сам сказал, что всю дорогу, как вы его в лесу откопали, он с вами неотлучно был. Так?

– Т-так…

– Что из плена они с ковром вас вместе выручали, так?

– Т-так…

– И что когда вы с Иваном-царевичем да с дедом потом по горам – по долам мотались, супруга Иванова того царя костяного каждый день видела. Так?

– Ну, так… – неохотно согласился чародей, и тут же снова вскинулся: – Но уж очень похож!..

– Да что ты заладил – похож, похож… – сердито выговорил ему князь, выглядывая через край Масдая – скоро ли дворец.

Кто знает, может, еще удастся поспать…

– …Я вон на бабушку свою похож – так что теперь? Я – это она? А кум Данила – на мужика одного, которого он и в глаза-то не видывал, и который уж десять лет, почитай, как помер! Да мало ли людей на Белом Свете похожих!..

Агафон скептически поджал губы и вздохнул:

– Немало… Но ведь уж очень!..

– Я бы на твоем месте, друг любезный, чем всякой… чешуёй… мозги забивать, лучше бы такую мысль подумал: если они этих… мертвяков…

– Умрунов, – машинально поправил волшебник.

– Ну какая разница, – нетерпеливо фыркнул Митроха. – Я говорю, что если они этих головорезов на коврах сегодня к нам забросили, так значит, на другую ночь они в другом месте еще могут нам радости подкинуть! И неизвестно куда и сколько! Вот что меня беспокоит…