– Пошли своих орлов, Кирилл, пусть помогут катапультщикам и самострельщикам – всем, кто у вас тут поближе – перетащить их бандуры на твой участок и открыть стрельбу как можно скорее. Дружина пусть будут готова.

– Они и так готовы, не извольте беспокоиться, – озабоченно успокоил главкома Кирилл, отвернулся и стал рассыпать указания десятникам направо и налево.

Солдаты забегали, как муравьи перед грозой.

– Ну а ты чем-нибудь порадовать нас сможешь, ваше чародейство? – дошла очередь и до Агафона, и тот впервые за утро уверенно улыбнулся.

– Обижаете, Митрофан Гаврилыч. Я бы даже сказал, можете про этот уродливый ящик-переросток вообще позабыть и вернуться во дворец допивать чай. Откровенно говоря, если бы они не воевали против нас, мне было бы их даже жаль.

– Ну, это-то ты загну-ул, орел, – усмехнулся и недоверчиво покачал головой Митроха.

– А на что поспорим? – загорелся маг.

– Да чего мне с тобой спорить, – обнажил в улыбке редкие зубы князь. – Если сделаешь хоть половину того, что пообещал – молодец будешь.

– А если всё? – не унимался Агафон.

– Ну тогда с царя – шуба, – хохотнул Граненыч и снова прильнул к окуляру трубы.

Ямы были заполнены, и черепаха сдвинулась с места и поползла к городу, деловито преодолевая небольшой подъем, ведущий к Конанковской слободе.

Дождь прекратился.

Что бы ни писал Цугундер, но эта машина явно была не с ручным приводом и даже не с конным. Чтобы сдвинуть такую махину хоть на сантиметр, лихорадочно прикинул Граненыч, наступающим понадобилось бы запихнуть внутрь всю свою армию и вдобавок всех лошадей из обоза. Поэтому его не удивило, когда во время беглого осмотра тыла осаждающих он не обнаружил ни одной фигуры в черном балахоне.

Не удивило, потому что встревожило.

Единственное, на что оказались способны стащенные со всего Конанковского отрезка стены катапульты, баллисты и два паровых самострела – отрезать от черепахи пехоту и загнать ее обратно за пределы досягаемости смертоносных снарядов.

Петруха и Степка Соловьевы со своими «аленушками» превзошли сами себя в меткости и скорострельности: около десятка ядер угодили прямо в торец неуклюжему монстру, ниже тарана и выше. Но тот, наотрез отказавшись подчиниться законам физики и развалиться, лишь покачнулся, злобно скрипнув глубоко укрытыми под мешками балками, и упрямо продолжил свой путь, переваливаясь по-утиному на горках фашин.

Сквозь порт тарана и полуприкрытые пока воротца, из-за которых должен выпасть перекидной мост, уже без всякой трубы можно было разглядеть свирепо скалящихся и сжимающих в когтистых лапах огромные боевые топоры зверолюдей Костея.

Исполинское бревно, мягко раскачивающееся на своих цепях при каждом крене машины, было нацелено метров на пять ниже верхнего края стены – туда, где начиналась и поднималась вверх новая кладка, держащаяся на месте исключительно из солидарности со старой. Разбей ее – и посыплется всё.

Если таран пробьет стену, которую вообще-то мог расковырять голыми руками и Граненыч, будь у него достаточно времени и желания, штурма не миновать. И удастся ли его отбить на этот раз, когда в стене будет зиять брешь шириной с главную улицу города – еще вопрос. Это понимал и весь гарнизон стены, и прибывший несколько минут назад резерв главнокомандующего, и главком.

Не ускользнул сей вопиющий факт и от его заместителя по вопросам волшебства. А мысль о том, что способ отличить одну стихию от другой так и оставался тайною за семью геологическими слоями, лишала его сна и покоя не первый день.

Дрожащими руками специалист по волшебным наукам развязал заветный мешочек и умоляюще уставился на свое разноцветное сокровище, точно надеялся, что, проникнувшись серьезностью обстановки, камни сжалятся и раскроют ему свои тайны. Но они лишь поблескивали разноцветными боками в свете неяркого октябрьского дня – и молчали, как камни.

Серый камень, красный в синюю точку, зеленый с тонкими розовыми прожилками, желтый в оранжевую конопушку, белый с одиноким бежевым кольцом вокруг экватора, лиловый с персиковыми звездочками и переливающийся сине-золотой…

Какой из них что?.. Что делать?! Если брошенный камень окажется бесполезным, проклятая машина разнесет здесь всё в пыль! А если я потрачу их все и остановлю эту, то где гарантия, что у Костея нет еще одной такой же или еще чего похуже, и что тогда?..

Он прав – я действительно не способный ни к чему болван и невежественный деревенщина…

Вот если бы у меня было еще одно землетрясение… Или хотя бы список…

«Или черепаха развернулась и ушла бы провалиться в ближайшую реку», – отчаянно-издевательски продолжил он логический ряд, невольно хмыкнул, вызывая ответные улыбки на окаменевших от напряжения и тревоги лицах окружающих, и это неожиданно привело его во вменяемое состояние.

Стараясь не обращать внимания на ставшие почти осязаемыми направленные на него взгляды лукоморцев, он стал поспешно перебирать в уме свойства камней и возможные последствия их применения.

Пожар.

Треклятый ящик не горит, в него уже попал не один десяток стрел с пылающей паклей…

Атака шершней.

Хм.

Град.

Комментарии излишни.

Дождь.

Ну, размоет всё. Ну, засядет. Так ведь высушат, вытащат и пойдет дальше.

Торнадо.

Хм-хм-хм-м-м…

Цунами.

М-да-а-а… Попадись ему сейчас смерч или волна-убийца, было бы просто замечательно. Этой бандуре наверняка будет не выстоять, управляй ей хоть все шарлатаны из дедулиного войска…

– Агафон?.. – прервало его размышления прикосновение к плечу. – Ты что-нибудь придумал? Она уже в сорока метрах.

Ждать было больше нечего.

– Да, конечно, – храбро и фальшиво улыбнулся чародей, запустил руку в мешок и пальцы его сомкнулись на желтом в неровную оранжевую точку.

– Вседержитель, если ты меня слушаешь, пусть это будет или цунами, или торнадо, пожалуйста, – прошептал короткую молитву похолодевший и без ледяного северного ветра волшебник, размахнулся и швырнул камень, надеясь приложить им прямо в лоб надвигающегося монстра.

Но, по-видимому, в ВыШиМыШи следовало бы ввести новый курс – метание артефактов на дальность и в цель, потому что камень, не долетев до черепахи метров двадцать, упал и закатился между фашин ближе к левому боку боевой громадины.

Над местом падения камня взорвалось желтое с оранжевыми искрами облако. Сверкнула золотая вспышка, грохнул раскат грома…

Как оказалось, Всевышний в этот самый момент отвлекся на что-то более интересное или насущное, или решил не потакать искателям легких путей, и молитва Агафона пропала втуне.

С неба хлынул дождь.