Вот и на этот раз люди сходились на годекан послушать новости, которые принес Дервиш-Али.

– Самого Ибрагим-хана наши убили, а кызылбашей его обратили в пыль! – радостно сообщил Дервиш-Али.

– Не может быть, – усомнились аксакалы.

– Самого брата шаха Надира убили?

– Его самого, пса шелудивого! – убеждал Дервиш-Али. – Не верите?

– Верим, верим, Дервиш-Али.

– Но кто тебе все это рассказал?

– Как это кто? Сам Муса-Гаджи!

– Муса? – встрепенулась мать джигита, которая тоже приходила послушать Дервиша-Али и сидела с женщинами на крыше соседнего дома. – Где ты его видел?

– Скоро сами увидите, – пообещал Дервиш-Али. – Да вон он едет!

Все обернулись к дороге, поднимавшейся к аулу, и действительно увидели всадника.

– Вай, сынок мой! – всплеснула руками мать Мусы-Гаджи и заторопилась ему навстречу.

Она встретила сына у края аула. Тот спрыгнул с лошади и обнял свою мать.

– Здравствуй, мама, – взволнованно говорил Муса-Гаджи. – Здорова ли ты? А как дома дела? Как в ауле?

– Слава Аллаху, все хорошо, – отвечала мать, утирая выступившие слезы. – А ты не ранен, не болен?..

– Нет, мама.

Немного успокоившись, мать гордо взяла коня под уздцы и повела его через село. А люди уже спешили навстречу, радуясь благополучному возвращению Мусы-Гаджи.

На годекане его ждали аксакалы во главе с кади Пир-Мухаммадом.

– Салам алейкум, почтенные! – приветствовал их Муса-Гаджи.

– Ва алейкум салам, – ответил Пир-Мухаммад.

Муса-Гаджи учтиво пожал руки аксакалам, которые были рады его прибытию.

– Что ж, садись с нами, расскажи, что случилось в Джаре, – пригласил Пир-Мухаммад.

– Да-да, расскажи, – наперебой заговорили аксакалы.

– А то до нас долетали какие-то хабары…

– Как дым от огня…

– А как на самом деле было?

– Вы и в самом деле победили?

Дождавшись, пока аксакалы усядутся на свои почетные места, Муса-Гаджи вернулся к своему коню и начал развязывать горло седельной сумки.

Аксакалы ожидали увидеть что угодно, но не то, что достал из сумки Муса-Гаджи. Он бросил перед ними сложенный несколько раз кусок материи.

– Что это? – спросил Пир-Мухаммад.

Но он уже догадывался, что привез Муса-Гаджи. Аксакалы развернули ткань своими палками, и перед ними предстало продырявленное в нескольких местах знамя с изображением льва с мечом в лучах восходящего солнца.

– Это знамя Ибрагим-хана, да отправится душа его в ад, – сказал Муса-Гаджи.

– Как вам удалось их победить? – спросил Пир-Мухаммад, продолжая разглядывать важный трофей.

– Ибрагим-хана погубила самонадеянность, – ответил Муса-Гаджи. – Мы заманили его в ущелье, а он решил, что мы испугались его большого войска, и вошел в ущелье, как в свой гарем.

– Что же было дальше? – спросил Пир-Мухаммад.

– Сначала джарцы подстрелили хана, потом его приближенных, а затем мы напали на кызылбашей, как волки на зайцев.

По годекану и всему майдану пронесся одобрительный гул.

– Ну вот! – радовался Дервиш-Али. – Что я вам говорил?!

Петух его пару раз клюнул знамя, но, не найдя ничего интересного, царапнул когтями по львиной морде и отправился обхаживать кур, копошившихся у края годекана.

Аксакалы задавали Мусе-Гаджи все новые вопросы, и ему пришлось рассказывать в подробностях, что и как было в Джаре. О своих делах он старался говорить вскользь, только чтобы не нарушать канву событий. Но о посещении ставки Ибрагим-хана и о том, что он там увидел, ему рассказать пришлось. Это было важно.

Вдруг он увидел отца Чупалава, который тоже внимательно его слушал. Тогда Муса-Гаджи стал рассказывать о своем друге и его богатырских подвигах. И лицо старого Сагитава посветлело, когда он услышал, как мужественно дрался с захватчиками его сын, узнал, что Чупалав вернулся живым, хотя и не решился показаться ему на глаза.

Но чем дольше рассказывал Муса-Гаджи, тем больше его охватывало беспокойство. Он то и дело оглядывался на собравшихся вокруг людей и не находил среди них Фирузы. Зато он заметил ее отца Мухаммада-Гази. В глазах его застыл мучительный вопрос, на который Муса-Гаджи не мог ответить. И вопрос этот был ответом на то, что больше всего хотел узнать Муса-Гаджи: Фирузы в Согратле не было.

Оставив людей обсуждать услышанное, Муса-Гаджи подошел к Мухаммаду-Гази. Тот уже оправился от боевых ран, но боль от потери жены и дочери терзала его сердце.

– Ты не нашел ее, – произнес Мухаммад-Гази, стараясь не смотреть Мусе-Гаджи в глаза.

– Значит, она не вернулась? – с горечью спросил Муса-Гаджи.

Мухаммад-Гази лишь покачал головой.

– Она вернется, – сказал Муса-Гаджи.

– Как, если ее убили персы? – воскликнул несчастный отец.

– Она жива, – убеждал Муса-Гаджи. – Я нашел вот это.

И он показал Мухаммаду-Гази ее кольцо. Тот осторожно взял колечко, вгляделся в него и приложил к своему лицу, будто надеялся почувствовать тепло руки своей дочери.

– Это кольцо было на ее руке, – произнес Мухаммад-Гази, едва сдерживая навернувшиеся слезы. – Откуда оно у тебя?

– Я выяснил, что ее пленили, как многих других девушек. Но кому-то удалось бежать, – говорил Муса-Гаджи, стараясь успокоить своего учителя. – Я был в Ахтах, но там ничего о ней не знают. Я надеялся, что она сумела вернуться сюда.

– Неужели я никогда ее больше не увижу? – горестно сказал Мухаммад-Гази. – Мою добрую ласковую дочь…

– Я найду ее и привезу ее домой, – горячо пообещал Муса-Гаджи.

– Ты погубишь себя, Муса-Гаджи, – положил руку ему на плечо Мухаммад-Гази. – Лучше забудь о ней и найди себе другую невесту.

– Нет, – упрямо отвечал Муса-Гаджи. – Я найду Фирузу, другая мне не нужна.

Все это время неподалеку стояла жена Чупалава Аминат со своими детьми. Она ждала, пока мужчины закончат разговор, чтобы спросить то, что ее особенно волновало.

Когда повисла тяжелая пауза, Аминат несмело сказала:

– С приездом, Муса-Гаджи!

– Здравствуй, сестра, – оглянулся Муса-Гаджи, а затем пожал руки ее сыновьям. – Не слишком ли быстро они растут? Уже настоящие мужчины.

– Они еще маленькие, – заявил Пир, который был старшим.

– А где наш отец? – спросил Мухаммад.

– Он и вправду герой? – любопытствовал Сагит.

– Еще какой! – потрепал мальчишку по голове Муса-Гаджи. – И вы такими же будете.