– Я согласен с вашей дочерью, – вмешался граф и обхватил Скарлетт за талию, словно желая ее защитить. – Полагаю, не стоит заходить слишком далеко.

– Я его не убью. – Возле глаз губернатора появились насмешливые морщины. – Просто преподам дочери еще один небольшой урок, после которого ей наверняка уже не захочется убегать.

Скарлетт охватило чувство, похожее на липкую грязь. До сих пор она полагала, будто нет ничего страшнее, чем видеть страдания Теллы. Теперь же перед ней открылся новый океан ужаса.

– Отец, пожалуйста! – Она вся затряслась, когда лезвие коснулось лица Хулиана. – Обещаю, что никогда больше вас не ослушаюсь!

– Это никчемное обещание я уже слышал. Надеюсь, что теперь ты его сдержишь, – ответил губернатор Дранья и, облизнув губы, шевельнул запястьем.

– Нет!

Граф, не снимая перчатки, зажал Скарлетт рот, подавляя вопль, который рвался из ее груди, пока острие ножа ползло по прекрасному лицу Хулиана – через всю щеку до самого глаза. Он, не позволив себе вскрикнуть, шумно глотнул воздух, а Скарлетт стремилась к нему, но сил у нее не было. Кроме того, она уже выказала свои чувства более явно, чем следовало, и Хулиан за это поплатился. Теперь она боялась навредить ему еще сильнее.

«Сейчас он ответит, – подумалось ей. – Выхватит нож и убежит. У него ведь такие красивые сильные мускулы! Даже сейчас, раненный, он наверняка одолеет отца».

Но Хулиан, юноша, некогда казавшийся себялюбцем, теперь, по-видимому, вознамерился сдержать свое слово, оставаясь подле Скарлетт, как бы бесполезно это ни было. Ее сердце разрывалось, а он стоял, точно статуя.

– Пожалуй, довольно, – решил губернатор Дранья.

– Вот что я вам скажу, – Хулиан повернулся к графу с улыбкой на окровавленном лице, – того, кто пытается изуродовать соперника, чтобы удержать женщину подле себя, можно лишь пожалеть.

Губернатор снова поднял нож:

– Нет, похоже, ему следует добавить.

Скарлетт попыталась вырваться из объятий графа, но его руки врезались в ее тело, как веревки.

– Так ты сделаешь только хуже, – прошипел он, а затем, уже громче, добавил тоном, в котором прозвучала фальшивая скука: – Не думаю, чтобы более суровые меры были необходимы. Этот человек лишь пытается вывести нас из себя. – Граф усмехнулся так, будто замечание Хулиана нисколько его не задело, но Скарлетт почувствовала, что сердце его забилось быстрее, а дыхание сделалось горячим. – И ради всего святого, пусть приложит к ране платок, пока все вокруг не перепачкал!

Губернатор швырнул Хулиану кусок материи, который оказался слишком мал, чтобы впитать кровь. Красные капли еще падали на пол, когда все четверо угрюмо двинулись в путь. До самого возвращения в гостиницу Скарлетт обдумывала план бегства. Хулиан, несмотря на рану, сохранил достаточно сил и мог дать своим обидчикам отпор или хотя бы убежать. Но он молча шел рядом с губернатором, а д’Арси сжимал безвольную руку Скарлетт в своей.

– Все будет хорошо, – прошептал граф.

«Что же творится в его голове, – мысленно спросила себя Скарлетт, – если он может так думать?» Ей даже почти захотелось снова наткнуться на мертвое тело – это дало бы им с Хулианом возможность убежать. Собственная мысль показалась ей ужасающе уродливой, однако желание вырваться любой ценой не ослабло.

Когда они вышли из туннеля через камин в комнате Теллы и граф принялся отряхивать свой сюртук, Скарлетт в очередной раз подумала о бегстве. Но оно было бы обречено на неудачу. Отец, явно не собираясь выпускать Хулиана, смотрел на него, как мальчишка смотрит на куклу сестры, прежде чем выдрать ей волосы или вовсе оторвать голову.

– Если не будешь делать глупостей, я отпущу его завтра вечером, – пообещал губернатор Дранья, взяв Хулиана за плечи.

– Но, отец, ему же нужен врач! – воскликнула Скарлетт, взглянув на платок, с которого все еще капала кровь.

– Не беспокойся обо мне, Малиновая.

Очевидно, Хулиан не догадывался о том, насколько печально все может закончиться. Скарлетт предприняла последнюю попытку. Ее собственное положение уже казалось безвыходным, но Хулиана, пожалуй, еще возможно было спасти. А он, в свою очередь, мог спасти Теллу.

– Прошу вас, отец! Я сделаю все, что ни пожелаете, только отпустите его!

Губернатор Дранья осклабился. Дочь произнесла именно те слова, которые ему хотелось услышать.

– Я уже сказал, что отпущу этого типа, но он сам, как видно, не желает с нами расставаться. – Губернатор сжал плечо пленника. – Верно, юноша?

Скарлетт попыталась заглянуть Хулиану в глаза, безмолвно прося его бежать. Но он сделался еще упрямее прежнего. Как бы Скарлетт хотелось, чтобы он снова стал тем беспечным моряком, который встретился ей на Трисде! Его теперешняя самоотверженность была абсолютно бесполезной, если только он не желал себе смерти.

– Мне некуда спешить, – сказал Хулиан. – Намереваетесь ли вы подняться наверх, или же нам всем предстоит спать прямо здесь?

– О нет, спать вместе мы не будем. Во всяком случае, не все, – ответил губернатор Дранья и подмигнул, отчего Скарлетт задрожала. Он взглянул на дочь так, словно бы собирался преподнести ей подарок, но Скарлетт прекрасно знала, что отцовские подарки приятными не бывают. – Наши с графом апартаменты тесноваты для четверых. Поэтому моряк останется здесь, со мной, а ты, Скарлетт, – губернатор говорил, смакуя каждый слог, – проведешь ночь у себя в комнате вместе с графом. Твой жених выложил за тебя кругленькую сумму, и совсем скоро вы обвенчаетесь. Не вижу причин, которые помешали бы ему насладиться покупкой уже сейчас.

Произнеся последние слова, губернатор скривил губы в улыбке. Скарлетт охватил ужас. Все оказалось еще хуже, чем она себе представляла. Ее продали, точно овцу, определив ей цену, больше которой она не стоила.

– Отец, прошу вас, мы же еще не женаты! Это грех…

– Верно, – оборвал ее губернатор. – Но наша семья никогда не отличалась благонравием. Потому не жалуйся, если не хочешь и дальше смотреть, как твой друг проливает кровь. – Он погладил Хулиана по здоровой щеке.

Тот не поморщился, но выражение его лица уже не было таким непроницаемым, как в подземелье. Весь он словно напрягся. Его горящие глаза ловили взгляд Скарлетт, молчаливо пытаясь ей что-то сказать, вот только что именно, она не понимала. Девушка чувствовала лишь близость графа д’Арси, чьи руки так же стремились заполучить ее тело, как руки губернатора – причинить Хулиану новую боль.

– Я больше не стану наносить ему увечий. Можешь считать это моим свадебным подарком. Но если скажешь хоть одно слово, кроме «да», моей щедрости придет конец.

– Нет! Вы к нему не притронетесь! Я и шагу отсюда не ступлю, пока вы его не отпустите! – произнесла Скарлетт, обращаясь к отцу, а затем повернулась к д’Арси.

Все это было графу как будто не по нраву. Безупречный лоб пересекли полосы морщин. Но он лишь стоял, бездействуя, и от одного вида этого красавца в алом галстуке и серебристых ботинках Скарлетт стало дурно. Телла была права, когда сказала: «Ты думаешь, что, выйдя замуж, будешь в безопасности. Но вдруг твой граф окажется таким же, как отец, или еще хуже?»