– Я по-прежнему не понимаю, чем это нам поможет, – хмуро произнес Хулиан, прочитав записку с пометками Скарлетт: – «…А ради пятой – отважиться на риск» – при чем здесь шляпный магазин?

– Не знаю. Вероятно, в этой лавке Легендо приготовил для нас какое-то испытание.

Скарлетт и сама не была уверена в собственной правоте, однако уже успела убедиться: как бы она ни рассуждала и ни просчитывала все варианты, всегда обязательно находится что-то такое, чего она не могла учесть. Собственная осторожность зачастую не защищала, а только сковывала ее. Но Хулиан с недавних пор как будто сделался противником поспешных решений. Он смотрел на свою спутницу так, словно хотел перекинуть ее через плечо и отнести туда, где она будет надежно спрятана от всего мира.

– Солнце сядет через час, – твердо сказала Скарлетт. – Если у тебя есть предложение получше, говори. Если нет, то, как только сгустятся сумерки, мы должны идти к шляпной лавке, и будь что будет.

Хулиан, еще раз взглянув на платье, раскрыл было рот, чтобы ответить, но передумал.

– Хорошо, – кивнул он. – Но прежде, чем мы отправимся в путь, я должен проверить, нет ли поблизости твоего отца.

Когда он вышел, Скарлетт надела платье и оглядела пуговицы. Пока что они не казались ей важным трофеем, но, может, в них таилось нечто магическое, чего она пока не видела?

27

Покинув гостиницу, Скарлетт не уловила в воздухе даже намека на отвратительный отцовский аромат. Хулиан заверил ее в том, что губернатор Дранья вышел прежде них. Но она продолжала тревожно озираться: вдруг отец шел за ними следом или притаился где-нибудь и ждал удобного момента, чтобы напасть?

Праздник Караваля был в самом разгаре: на уличных подмостках девушки-артистки фехтовали зонтиками, а участники игры продолжали охоту за подсказками. И все же этот вечер казался Скарлетт каким-то странным. Воздух сделался более влажным, чем обычно, фонари лили неестественный свет. Тонкий месяц перекрашивал пестрые дома в серебро, а воду превращал в жидкий металл.

– Не нравится мне твоя затея, – сказал Хулиан, понизив голос, когда они свернули на кривую улочку с каруселью из роз.

– Спою для того, кто подаст, – предложил шарманщик.

– Не сегодня, – ответила Скарлетт.

Карусель на этот раз не завертелась, и лепестки не посыпались, однако шарманщик все равно заиграл. Сквозь музыку Скарлетт едва расслышала слова Хулиана, который, продолжая идти, сказал:

– По-моему, эта твоя лавка-цилиндр – штука слишком очевидная, чтобы быть последней подсказкой.

– Может, потому-то все и проходят мимо.

Приблизившись к трехэтажному магазину дамского платья, Скарлетт ускорила шаг. Тяжелые грозовые облака закрыли луну, и витрина стала казаться тусклой – не то что два дня назад. Соседняя лавка, шляпно-галантерейная, и вовсе была едва различима в темноте, и все же очертания цилиндра угадывались. Закругленное двухэтажное строение имело форму тульи, а черные горшки с цветами обступали его, как поля. К бархатной двери вела дорожка из пуговиц.

– Все это не слишком напоминает Легендо, – настаивал Хулиан. – Конечно, он знаменит своими дурацкими шляпами, но его намеки обыкновенно бывают не столь явными.

– Явными? Да лавку едва видно!

– И все же что-то не так, – произнес Хулиан совсем тихо. – Давай-ка я сперва войду без тебя и все проверю.

– Пожалуй, ни одному из вас входить туда не нужно, – сказала Айко, неожиданно появившись рядом со Скарлетт. В этот вечер художница надела серебристую юбку с серебристой блузкой, накрасив под цвет одежды глаза и губы. Вся она была похожа на слезу, уроненную луной. – Рада, что вы надели платье. По-моему, оно стало еще краше, чем позавчера.

– Вы знакомы? – спросил Хулиан, переводя удивленно-недоверчивый взгляд с одной девушки на другую.

– Вместе делали покупки, – ответила Айко.

– Так, значит, это вы убедили ее купить те платья?

– Так, значит, это вас она так и не дождалась в таверне? – Айко оценивающе приподняла украшенные жемчужинами брови, хотя наверняка уже знала Хулиана, раз он был изображен в ее альбоме. – Если вы не хотели, чтобы Скарлетт совершала покупки, вам не следовало оставлять ее одну.

– Пусть покупает, что хочет.

– Выходит, вам не понравилось платье?

– Простите, – вмешалась Скарлетт, – но мы немного спешим.

Айко с подчеркнутым неудовольствием оглядела шляпную лавку:

– Думаю, к шляпнику сегодня лучше не ходить. Едва ли он предложит вам хороший товар по выгодной цене. – Грянул гром, и с неба посыпались первые мерцающие капли. – Мне пора, – сказала художница, посмотрев наверх. – Не люблю дождь. Он смывает волшебство. А вас я просто хотела предупредить: боюсь, вы оба совершаете ошибку.

И Айко, словно скользя, удалилась. Хулиан покачал головой, отряхнув с темной шевелюры капли серебряного дождя. Его лицо выражало противоречивые чувства.

– Будь осторожна с этой особой, – сказал он. – Хотя в том, что касается посещения лавки, она, я думаю, права.

Скарлетт тоже овладели сомнения. Сон, навеянный Айко, действительно дал ответы на некоторые вопросы, однако не все они были точны. На чьей же стороне художница?

Дождь усилился. Скарлетт подошла ближе к двери. Хулиан верно подметил: казалось, Легендо был здесь ни при чем. В этом месте не ощущалось ни магии, ни романтического духа. Однако что-то все же ощущалось. У Скарлетт возникло изумрудно-зеленое предчувствие открытия, ожидающего ее внутри.

– Я, пожалуй, войду, – сказала она. – Ради пятой подсказки нужно отважиться на риск. Даже если мы не найдем здесь Легендо, я, вероятно, смогу приблизиться к Телле.

Отворив дверь под звон колокольчика, Скарлетт увидела персиковые дамские шляпки, лимонные котелки, шерстяные шапки, бархатные цилиндры и пестрые диадемы – всем этим был увешан куполообразный потолок, на котором не осталось ни единого свободного дюйма. На прилавках, подобно причудливым диким цветам, теснились вазы и корзины со всякой всячиной: стеклянными рожками для обуви, невидимыми нитками, лентами из птичьих перьев, самошьющими иглами и запонками, якобы изготовленными из золота эльфов.

Хулиан нехотя вошел следом за Скарлетт и отряхнул с себя дождевую воду, забрызгав все вокруг, не исключая молодого человека, стоявшего в нескольких футах от двери. Одет он был настолько смело, что даже среди пестроты товара его наряд бросался в глаза: темно-красный фрачный сюртук с жилетом и галстуком того же цвета, черная рубашка и черные брюки, плотно сидящие и аккуратно заправленные в серебристые ботинки. Казалось, это был не костюм, а украшение витрины. Молодой человек принадлежал, очевидно, к тому типу модников, которых приглашают на званые вечера исключительно для того, чтобы они интриговали публику своими вызывающе роскошными нарядами.