Мы постоянно балансируем на лезвии бритвы в страхе переднеизвестным. Известное нас не радует (лезвие – вещь опасная и неприятная), номы не в силах от него отказаться из-за страха перед неизвестным. Но мы никогдане обретём нового, если будем сопротивляться ему, бежать от него, оттягиватьего наступление.

* * *

В последнее время большой психотерапевтической проблемойстали поздние разводы. В прежнем СССР развод считался делом постыдным, а длякоммуниста даже недопустимым. Поэтому зачастую люди, не желая нарываться нанеприятности, да плюс ко всему задавленные массовой идеологией, продолжали житьдруг с другом в браке даже после того, как из него исчезали не только любовь идружба, но даже элементарное взаимоуважение.

Кто роет яму, тот упадёт в неё, и кто покатит вверх камень,к тому он воротится.

Экклезиаст

Но вот на волне политических реформ «оковы спали», и такаясупружеская пара, «проснувшись ото сна», оказалась у разбитого корыта. Теперь впочёте индивидуальность, личность и права человека, а не классовое единство,узы брака и общественное мнение. Так что развод из аутсайдеров постепенновырвался в лидеры, оставив брак далеко позади. Если в браке ничего не осталось,кроме печатей в паспорте и взаимной ненависти супругов друг к другу, то такойразвод можно только приветствовать. И теперь мы готовы идти на развод, ноподчас оказывается уже слишком поздно выстраивать свою жизнь заново. Поэтомуразводы после 55-60 лет, как правило, производят удручающее впечатление. Нопоздний развод далеко не единственный пример из этого ряда, просто ондостаточно показателен.

Мораль этой басни такова: мы не должны без конца оттягиватьто, что неизбежно должно случиться. В противном случае мы не только лишаем себяжелаемого будущего, но и отказываемся от настоящего, достойного настоящего. Авиной тому служит все тот же панический страх перед неизвестным, перед новым.Да, герой моего рассказа про поздний брак сохранил в своём кармане партийныйбилет. И что дальше? Кому он теперь нужен? Мы почему-то уверены в том, что нашажизнь сложится так, как нам кажется, как она нам видится. Но кто мог знать, чтопринесут горбачевские реформы? Кто мог предвидеть воссоединение двух Германий?Или чудовищную инфляцию и т. п.?

Вместе с тем мы ведём себя так, словно бы знаем своё будущеенаверняка, а потому боимся сделать хоть что-то не так, дабы от этого оно, недай бог, не пострадало. Но как это «не так»? Что значит «не так», если будущеев принципе неизвестно? Как поступить «так» и что значит поступить «не так»,если неизвестно, что и как будет дальше?

Мы не знаем и не можем знать своего будущего, поэтомудолгосрочные проекты, а главное – наше поведение, выстроенное под них, –это большая ошибка. Проекты нужны, но если мы чувствуем, осознаем, чтодальнейшее движение в избранном направлении ведёт только в тупик, мы совершаемглупость, продолжая двигаться по этой дороге. То, что мы сделали сейчас, можетв данный момент казаться безумием, но дать фантастический результат в конечномитоге. Кто знает своё будущее? Никто. Но все мы живём так, будто бы оно намдоподлинно известно. Наверное, ангел нашептал нам на ушко. Хорошо, если бы так,но это был не ангел, а наш панический страх перед неизвестным.

Будущее неизвестно, а потому мы его боимся. Чтобы оно насменьше пугало, мы его выдумываем. А потом начинаем верить в свою выдумку как вистину.

И в результате перестаём искать, бороться, к чему-тостремиться и всеми силами усыпляем свои желания с тем, чтобы они ненароком невынудили нас расстаться со стабильностью. Пусть эта синица безрадостна, но онаесть, она в руках. А журавль? «Что журавль? Ведь мы не птицы, мы не летаем».Такова наша философия, но это взгляд обречённого пессимиста. Из настоящегопроизрастает будущее. Если мы не изменим настоящее, будущее не изменится. Иесли настоящее похоже на трясину, ничто нас из неё не вытянет, и будущее будеттаким же вязким и безликим.

* * *

Итак, и мой случай с больным зубом, и мои милые знакомые с«болями в животе», и супружеская пара на пороге развода, и ещё тысяча другихпримеров, которые можно было бы привести, – все они говорят о том, чтоиногда необходимо решиться на худшее, пройти через огонь, воду и медные трубы,отдаться тому, что пугает, и только это откроет нам путь из тупика. В рядеслучаев бесконечные компромиссы оказываются более губительными, чем радикальныерешения.

Любая неизвестность кажется нам пропастью, мы начинаембалансировать на краю этой воображаемой пропасти, подобно неопытномуканатоходцу, и нас охватывает безумный страх. Нерешительность усиливает страх,страх усиливает нерешительность. И мы не решаемся покинуть лезвие, каким быострым оно ни было. И оно ранит, ох как ранит! Кто решится с него прыгнуть?Только тот, кто справится со страхом, преодолеет всесильный и деспотичныйпрогноз. Безумству храбрых поем мы песню. Как говорил один из героев ФедораМихайловича Достоевского: «Кто преодолеет страх боли смерти, тот станет Богом».Остальным суждено мучиться и страдать от страха перед прыжком и от боли,доставляемой жизнью на лезвии бритвы, лишённой радости и надежды.

И если вы боитесь, я говорю вам: «Прыгайте!» Если жизнь немила, если и так уже все плохо и все схватки проиграны, чего же бояться? Чеготерять? Что может быть страшнее жизни без надежды? Разве жить в страхе нестрашно?

Такие ситуации: зубная боль, опостылевший брак, тревога,депрессия – мы называем тупиковыми. А у дзэн-буддистов (очень, надо сказать,толковые дядьки эти дзэн-буддисты) есть по этому поводу такая поговорка: «Тупик– это тоже выход». Нужно только осознать, взвесить и прыгнуть. Всего-то!Впрочем, можете и подождать – как говорится, дело хозяйское.

В XV веке жил один замечательный сумасшедший, звали егоХристофор Колумб. Он поверил в выводы другого великого сумасшедшего и решилсяна отчаянный поступок. Но совершил он его не в одиночку, причём между ним и егоматросами была одна очень большая разница: Колумб отправился в Индию, а егокоманда на «край света» в прямом смысле этого слова. Впрочем, в одном они былипохожи: все они ошибались, ведь Америка, как вы понимаете, отличается и отИндии, и от «края света». Вот как бывает, причём это скорее правило, чемисключение. Хотя большей частью, мы принимаем его за обратное.

Надо сказать, что в процессе этого легендарного путешествиядрама под названием «прыжок с лезвия бритвы» была разыграна с блеском, словнобы на лучших театральных подмостках мира. После долгих месяцев плаванияподозрения моряков усилились, а волнения в массах потихонечку нарастали. «Кудамы плывём?!» – возмущались моряки. «Он нас со свету хочет сжить!» – кричалидругие. Провизия была на исходе, пресная вода заканчивалась, они проплыли ужемного больше рассчитанных величин, а берега все не было и не было. Тут нервы улюбого могут сдать. А моряки тем временем уже нашли все приметы, доказывающие,что близок конец света. И они были совершенно уверены, что ещё чуть-чуть, и ониопрокинутся с плоского блюда под названием «Земля» и справят своё печальноеновоселье в компании трех неразговорчивых слонов и одной сонливой черепахи.