Я вскочила на кровати, но Кирилл даже не повернул головы вмою сторону и, кажется, не заметил, что я нарушила его приказ. Он стоял,упершись головой в стену, словно бык, и методично бил по ней кулаком – со всегоразмаху.

Выглядело это так страшно, что я отвернулась в другуюсторону, закрылась с головой одеялом и постаралась убедить себя, что звуки,которые я слышу, доносятся из телевизора.

Поэтому, пожалуй, я не стану спрашивать о Романе. Не стоит.

Перед тем как ехать к Кириллу, я забежала к родителям ипровела у них почти четыре часа. Когда настало время уходить, я приоткрылавходную дверь, громко крикнула из прихожей: «Мам, пап, пока! Цветы я полила!»,выскочила на площадку – и наткнулась на Максима, поднимавшегося наверх. Онпосмотрел на меня, и то, что я увидела в его взгляде – взгляде большого,взрослого, сильного человека, – начисто вышибло меня из правильногонастроя, в который я вошла перед встречей с мужем.

Жалость и беспомощность, вот что. Жалость и беспомощность.

Алиска приехала какая-то взъерошенная, словно воробей,попавший в силок. Не в том смысле, что на голове бардак – у нее вечно бардак ина голове, и внутри ее, – а в том, что суетилась много и не по делу,вздрогнула, когда Нинка предложила ей чай, и едва не пролила его, когда яспросил ее о какой-то ерунде. Мне, честно скажу, было не до того, чтобыраздумывать о том, что с Лисой не так. Но стоило ей увидеть, как я достаю изящика пушку и прячу в кобуру, лицо у нее вытянулось и побледнело так, чтовеснушки прорезались на носу. Я пошутил насчет того, что ее попугаи менядостали, но она даже не улыбнулась.

Ничего. Пусть привыкает к реальной жизни, ей полезно.

Правда, привыкание ей не очень-то идет на пользу. Онапохудела за последние несколько недель – переживает за меня. Каждый вечеррасспрашивает о делах, и видно по глазам, что не просто так интересуется, длявида, как Вика в свое время, а слушает внимательно, вникает, даже советы дает,иногда неплохие. Недавно придумала кое-что, связанное с утечкой информации изфирмы, и я решил попробовать реализовать ее идею – вдруг прокатит? Идейка-тонесложная, а результат может быть очень даже интересный...

Посмотрел я на Лису, и не то чтобы пожалел ее, а простоподумал, что незачем жену лишний раз пугать. И еще решил, что надо бы ейродить, а то и фигура как у подростка, и держится несолидно. А родит, будетбольше на женщину похожа: бабы, говорят, женственнее становятся после родов.

Я ее даже обнял и поцеловал, а она, глупая, застеснялась Нинки.Та глазами шныряет, морда насмешливая... Я разозлился и подумал, что завтраотдеру ее так, что сидеть не сможет, и Нинка, стерва, тут же слиняла – учуяла,что нарушила кодекс поведения приличной секретарши, в который входит правило:при жене шефа держаться ниже плинтуса и всем своим видом показывать готовностьуслужить и ничего более. Лиса чуть-чуть расслабилась, и я поцеловал ее. Редкоделаю это, а тут вдруг захотелось.

Я ведь люблю ее, дурочку... Конечно, Кириллу Кручинину нетакая жена подходит, это всем очевидно, кроме нее самой. Но жизнь – паршиваяштука: тем, кто мне подходит, никогда бы не пришло в голову встать передо мной,чтобы защитить от выстрела. Разве что спрятаться за меня. А она не пряталась,Лиса. Ладно, вот родит наследника, и будет ей больше уважения от всякихстервозин, вроде Нинки.

Я надел пиджак, подмигнул жене и положил руку ей на плечо.Эх, малышка-малышка... Ничего, все у меня будет нормально, а раз у меня,значит, и у тебя тоже. Пожалуй, напьюсь я сегодня, а потом попрошу Лису станцеватьдля меня. Вы бы видели, как она танцует! Шлюхи вроде Нинки и девки из борделейотдыхают по сравнению с моей женой.

Когда мы вышли из кабинета Кирилла, он улыбался, будтопредвкушал хороший вечер. Наверное, так оно и было. Я чувствовала, чтосотрудники провожают нас взглядами, и неудивительно – он обнял меня и несобирался убирать руку. Редко случается, чтобы мой муж проявлял теплые чувствана людях. Если честно, это вообще редко происходит, и у меня особенноеотношение к таким минутам. Можно сказать, что я становлюсь более чувствительнойко всему, что меня окружает.

Именно поэтому я первой напряглась, увидев возле входнойстеклянной двери двух мужчин в форме. Ни Кирилл, ни его охранник,сопровождавший нас в двух шагах сзади, не успели их заметить, а я не успеланичего сказать. Двое подошли к нам, и я почувствовала, как пальцы мужа сжалимое плечо.

Дальнейшее случилось так быстро, что моя память сохранилаотрывочные кадры из происходящего. И голоса. Один – очень официальный, сухой.Второй – голос Кирилла. Не могу описать, что в нем звучало, но я оченьпожалела, что он взял с собой пистолет, потому что в какой-то момент мнепоказалось, что он сорвется.

– Вы Кручинин Кирилл Андреевич?

– Да...

– Капитан Смольников Петр Петрович. Кирилл Андреевич,проедемте с нами...

– С какой стати?!

– Все вопросы выясним в управлении у следователя. Пройдите кмашине.

Пальцы на моем плече застыли, и я всей кожей ощущала, какиетоки ошеломленной ярости исходят от моего мужа. Он не был удивлен, я готова вэтом поклясться. Его ошеломление было связано с чем-то другим. Пальцы разжалисьтак неохотно, словно я была спасательным кругом, который нельзя выпускать.

Быстрые шаги – Давид сбегает с боковой лестницы с изумленнымлицом – широкая спина моего мужа, который уходит, не оборачиваясь – чьи-тоочень громкие голоса – запах сигарет – недоверчивый шепот за моей спиной... Всеэто слилось в одну картину, и я стояла не в центре, как обычно, а где-то скраю, потому что теперь от меня ничего не зависело.

Возле выхода он все-таки обернулся, но его глаза нашли неменя, а другого человека, незаметно оказавшегося поблизости, – того, слицом эскимоса.

– Это она, – громко сказал Кирилл Туканову, и его тутже дернули вперед.

Я успела заметить, как странно блеснули его глаза и какскривилось лицо в пугающей гримасе. На меня Кирилл так и не посмотрел, и,честное слово, в ту секунду я была этому даже рада.

Сергей неслышно подошел и остановился в дверях, хмуро глядяна человека, сидевшего в кресле, которое обычно занимал Илюшин. В эту секундуему очень не нравился ни человек, ни то, что он говорил.

Точнее, она. Виктория Венесборг.

Бабкин категорически заявил напарнику свое несогласие с тем,чтобы превращать штаб-квартиру в филиал гестапо, на что Макар с присущим емувидимым легкомыслием спросил: «Серега, разве тебе не любопытно, что из всегоэтого получится?» На замечание Сергея, что из этого может получиться все, чтоугодно, в том числе криминальный труп, Илюшин отреагировал насмешливым пожатиемплеч и своим обычным пожеланием: «Не смотри столько боевиков, в них всенеправда».