— Кровь! — торжествующе сказал князь, — пусть северяне готовят пятнадцать византийских золотых монет для моего мечника, а княжна отравляется со мной.

Повинуясь знаку князя, Ломонос и Мышец подошли в Ясельде и, взяв её под руки, потащили прочь от Вишены в сторону прохода в ограде. Ориса бросилась было на кривичей, но Мышец наотмашь ударил её по лицу и она, отлетев на несколько шагов, упала.

Викинги нехотя расступились перед ними. Проходя между ними, Семик глядел им в глаза, но все они отворачивались. Уговор был уговором и, скреплённый священным результатом поединка, не мог быть нарушен ни при каких обстоятельствах, если только они не хотели навлечь на себя проклятие богов, и не видеть никогда больше от них справедливости. Поравнявшись со служанками княжон, Семик ткнул в них пальцем и сказал:

— Нежа, Мойца и…

— Миленка, — подсказала самая старшая из них, с круглым румяным лицом, в платке повязанном на лбу лентой со стеклянными бусинами.

— Берите молодую княжну, кажется, она не может подняться сама, — сказал воевода, — и несите её к нашей дружине, и торопитесь, потому, что мы выступаем сейчас.

Девушки повиновались. Они быстро подхватили Орису и понесли её на околицу, где стояли кони кривичей. Многие дружинники Стовова уже сидели в седле и ездили потихоньку туда-сюда, привыкая к своим коням.

— Это Иисус Христос воскресил вашего короля, как вы не видите! — закричала девочка пронзительно так, что все вздернули, — это он через кровь святого монаха Петра, замученного вами, вернул ему жизнь, как упрёк вам всем, заблудшим язычникам!

Девочку служанки несли на руках как умирающую, и она стонала, глядя в небо и кричала, словно тронулась умом:

— Вы погубили такой прекрасный мир своей жадностью и кровавой жестокостью, и не будет силы остановить всё это, как только общее жертвоприношение через гибель, для воцарения нового мира светлых и добрых людей, и даже Святовит и Ярило не могут теперь помочь людям, если он не вернётся назад…

— Что она кричит? — спросил Ладри, — она не согласна с исходом поединка?

Когда Эйнар перевёл сказанное княжной, и про воскрешение конунга через гибель грека, и про новый мир, все замолчали. Потом раздались голоса, что может быть христианский бог действительно такой сильный, если ему поклонились самые сильные короли мира, небесные короли и короли земные, и вот теперь и их конунг-язычник был воскрешён явно не без его участия, и что нужно и им принять христианскую веру. Это поможет им в достижении удачи в походах. Дал же Иисус Христос недавние победы византийскому императору Ираклию I: аваров он со славянами от стен Константинополя отбил играючи, захватил Тбилиси — столицу Кавказа, захватил Иерусалим у персов и вернул туда евреев, уничтожил персидское войско Сапсана и Хосрова II у Ниневии, выиграл войну за Стрию и Антиохию. В начавшихся обсуждениях силы Иисуса Христа вскоре возобладали меркантильные обсуждения о цене северного наёмника на службе императора, и насколько это выгодно по сравнением с хождением в викинг. Гелга резонно всем объяснил, что германские боги намного древнее христианского и они были задолго до того, как пятьсот лет назад императорский Рим из Италии захотел завоевать германские земли за Рейном, и ничего в этом не достиг. А потом германские боги помогли многим северным народом покинуть Сканию и Норрланд, и дойти до благословенных тёплых морей, потеснив народы почитающие богом Христа. И надо смотреть на силу богов прежде, чем пытаться определить из правоту и истинность.

— Монеты давай, — сказал наконец Скавыка, проснувшись сквозь толпу викингов и обращаясь к Гелге, — ты был главный спорщик, с тебя золото.

Не дожидаясь перевода слов, викинг, понимая в чём дело, со вздохом велел Биргу достать из своего сундука три золотых солида с портретом Ираклия и отдать победителю. Остальные двенадцать солидов из суммы, поставленной на кон Ацуром за освобождение Ясельды, решено было собрать со всех воинов, потому, что у Ацура было только две золотых монеты и восемь серебряных дирхемов. Три солида взяли из сундука Вишены, Эйнар и Вольквин дали по одному, Торн и ещё трое по половине солида, а остальные отдали серебром и серебряными вещам по весу. Бирг с видом заправского еврейского торговца, вооруживших весами и гирьками, в присутствии Скавыки и его сыновей, взвесил монеты и вещицы. За этим хмуро наблюдал Ацур. Ладри помогал ему с помощью мочалки из коры и кувшина с водой, смыть с себя грязь, сор и пот после боя. Колено викинга распухло и не гнулось. Он ждал пока освободится Рагдай после ухода за конунгом, чтобы осмотреть его. Сорванный кусок кожи на виске тоже нуждался в осмотре. Нужно было понять: срезать его до конца и наложить повязку с жиром медведя, например, или зашить шёлковой нитью и оставить на воздухе для образования корки. Когда в присутствии множества воинов разных дружин, всё ещё обсуждающих подробности схватки, сумма в пятнадцать солидов была отмерена и без слов передана кривичу, Бирг вернулся к сборам в дорогу, а бледный от боли Ацур с помощью Ладри дохромал к носилкам конунга.

Рагдай всё это время потратил на то, чтобы с помощью Крепа напоить Вишену отваром, составленным из своих трав и содержания пузырьков. Крохотные глотки пахучей чёрной жидкости, попавшие через синие губы в горло конунга, были им с трудом проглочены. Но то, что это произошло, говорило кудеснику, что части тела викинга начинают потихоньку оживать. Не обращая внимания на замечания Гелги о необходимости уже крепить носилки к лошадям и начинать движение, потому, что Стовов уже выступил со своей дружиной на запад, Рагдай велел Крепу раздеть конунга полностью и начал массировать его тело. Креп при этом натирал кожу медвежьим жиром, ядом гадюки, щитомордника и гюрзы, а также маслом из разрыв-травы и соняшны. Воскового цвета, почти серая кожа Вишены стала постепенно розоветь, и книжник только тогда прекратил его растирать, когда добился, как ему показалось, потепления пальцев ног и пульсации крови в животе. Всё это время большая часть викингов сидела и стояла рядом с ними. И в их разговорах по-прежнему звучали разные предположения по поводу воскрешения конунга из мёртвых. Помимо вмешательства Христа через кровь монаха Петра, они вспоминали колдунью Гулльвейг, использовавшую для бессмертия силу золота, и говорили о восточном и римском боге Митре, вселяющегося в людей для искупления их грехов. Однако большинство всё же склонялись к колдовству княжны Ясельды, своими любовными чарами, с помощью крови Петра, оживившей мёртвого викинга. Её божественная красота, как казалось, была тому