В моей памяти с пронзительной четкостью всплыли их лица. Нина и Джим… Их несчастная совместная жизнь была невыносимой. Я так хотела брата или сестру, или обоих, но они не смогли бы выжить в удушливой атмосфере нашей семьи.

Мне интересно, это ли ты видишь, когда смотришь на нас. Мою слабую улыбку, приказывающую тебе быть счастливой; тихое негодование Дэвида, вытягивающее из нас энергию?

В тот день отец был намерен разворошить прошлое. Он вспомнил о моем первом выкидыше.

– Ты бы все равно заставил меня отдать ребенка чужим людям, – парировала я. – Ты бы отдал его, независимо от того, чего хотела я. Тебе не хотелось начинать жить с новой женой, имея на руках дочь с маленьким ребенком.

– А я по-другому это помню, – ответил он. – Ты была молода. Как ты могла справиться с такой ответственностью, если даже не знала, кто был его отцом?

До этого дня я не понимала, насколько его ненавижу.

Мы услышали, как ты поешь, легко притопывая по деревянному полу и танцуя с сиротами под звуки мюзикла «Энни». Мириам подарила тебе его на твой седьмой день рождения. Ты включаешь его ежедневно, напевая о пепельницах, искусстве и потерянных родителях. Поешь с такой грустью, с таким чувством.

Ты пела о тяжелой жизни сегодня днем, держа расческу у рта, как микрофон.

– Она создана для сцены, – сказал отец. – Но она никогда не покинет этих четырех стен из-за тебя.

Я представила тебя, освещенную софитами, и у меня волосы зашевелились от страха. Этого никогда не будет! Однако это должно было произойти.

Я смотрела, как он идет к фургону, на боку которого большими буквами было написано «Изготовление рекламных и прочих знаков». Как изготовителю самых разных вывесок ему приходится работать с неоновыми трубками и металлом, дубом и винилом. Я всегда узнаю его вывески, где бы их ни встретила. Графика, цвета и образы вписываются в окружающий ландшафт. Их цель – привлечь внимание, не утомляя глаз, без лишних усилий указать клиенту правильное направление, казаться невидимыми, оставаясь на виду. Я вывеска, на которую неприятно смотреть. Вывеска, которая указывает на странное поведение, ведет к пересудам и враждебности. Невидимость сделала меня заметной в обществе, где обращают внимание даже на случайно сломанную травинку. Я совсем забыла о восприятии. Главное ведь не история, а то, как ее рассказали.

Мы с тобой должны иметь с ними дело, стать их частью. Мы должны стать видимыми, чтобы оставаться невидимыми.

Джанет, зайдя к Карле на следующее утро, в ужасе и недоумении уставилась на нее, не в силах поверить в то, что видит перед собой.

– Как ты могла такое с собой сотворить? – поинтересовалась она. – Я бы тебя на улице ни за что не узнала.

– В этом-то и суть, мама. И это только первый шаг. Я хочу поговорить с Лео и сменить имя.

– Сменить имя? – Джанет опустилась на диван. – Я не ослышалась?

– Да. – Карла села напротив и попыталась ее успокоить. – Пока я Карла Келли, меня не оставят в покое.

– И как, могу ли я поинтересоваться, ты собираешься называться?

– Клэр Фразьер. Фразьер – это девичья фамилия Гиллиан.

– Клэр Фразьер? – Джанет повысила голос. – Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я буду называть тебя этим именем, а не тем, что дала тебе при рождении.

– Для семьи я останусь Карлой Келли. Понимаешь, мама? Это очень важно.

Джанет придвинулась ближе.

– О господи! Что ты сделала с глазами?

– Контактные линзы. Исключительно косметическое решение.

– Но они зеленые!

– Подходящий выбор, ты не считаешь?

Джанет насупилась, и ее густо накрашенные губы превратились в тонкую линию. Внезапно Карла представила, как будет выглядеть мать в старости. Время неотступно следовало за ними. Семь лет, а Карла все еще не сдалась, все еще боролась.

– Я предупреждала тебя насчет Роберта, – напомнила Джанет. – А теперь перед тобой маячит развод, а у него будет новая жизнь с этой потаскушкой, которая бросилась ему на шею, как только ты отвернулась.

– Чего ты хочешь, мама? Пятерку за правильный ответ?

– Я совсем не рада, что оказалась права. Я бы отдала все, что угодно… – Глаза Джанет увлажнились, когда она посмотрела на Карлу. – Ты была такая красивая. А теперь… Ты разобьешь отцу сердце. Он так любил твои замечательные волосы!

– Папа поймет. Он всегда понимает. – Карла подала ей коробку с салфетками. – Мне нужно защитить себя…

– Но ты просто напрашиваешься на неприятности. Честно говоря, Карла, на что ты рассчитываешь, шатаясь с проститутками?

– Анита была совсем ребенком, мама. И я с ней не шаталась. Она была моим другом.

– Другом? – Джанет волновалась все больше и больше. – Теперь понятно, почему газетчикам так интересны всякие такие подробности.

– Нет никаких подробностей. Но они все равно пишут обо мне. Я продаю квартиру и покупаю другую на противоположной стороне канала. Я двигаюсь дальше, мама. Не это ли ты мне постоянно твердишь?

– Да. Но это не значит, что нужно превращаться в зеленоглазого мужчину. Честно говоря, Карла, это самая большая глупость, которую ты когда-либо делала. Жаль, что я оказалась права насчет Роберта. Но он принял решение, и теперь у него есть сын. А что есть у тебя? Скажи мне, что есть у тебя?

– У меня есть дочь, которая ждет, что я ее найду.

– Святой боже! – воскликнул Фрэнк, когда зашел к ней вечером. – Тебя бы даже мать родная не узнала.

– Если бы!

Карла проводила его в кухню. Фрэнк звонил утром, чтобы обсудить новый заказ, и Карла неожиданно для себя пригласила его на ужин. Ее смущение из-за поведения в ночном клубе исчезло после смерти Аниты и событий, которые за ней последовали.

Фрэнк поставил бутылку белого вина в холодильник и открыл бутылку красного.

– У тебя была ужасная неделя. – Он придвинул барный стул к столу и передал ей бокал. – Ты действительно пнула того чудака.

– Я потеряла над собой контроль, Фрэнк. Я не горжусь своим поведением. А что касается прошлых выходных… – Она прищурилась от острого запаха чеснока из небольшого котелка. – Вот мои извинения. – Она указала рукой на стол, накрытый для двоих. – Я боюсь спрашивать, что же случилось, когда ты привез меня домой.

– Я донес тебя до кровати и оставил сопеть на подушке, хотя ты предлагала присоединиться к тебе. Я усилием воли заставил себя отказаться.

– Мне так неловко… – Карла опустила в котелок цыпленка и помешала соте из овощей. – Мне очень жаль.

– Не надо. Я наслаждался каждым моментом. Но, поскольку ты ничего не помнишь из той ночи, я думаю, лучшим решением будет забыть о ней. Только один вопрос.