Джоах нашел нужный поворот, свернул и помчался к восточной лестнице. Он бежал, насколько хватало дыхания, навострив уши и опасаясь любого постороннего звука, шагов, шороха. Слишком многие тут знали дебильного слугу брата Грешюма, и Джоах не мог рисковать, чтобы кто-то увидел его бежащим, а не плетущимся с ниткой слюны на губах. К счастью, все вокруг было пусто, и он благополучно добрался до лестницы.

На площадке юноша замер, еще раз прислушиваясь. Лестница эта, спускаясь спиралью вниз, в глубину Восточной башни, называемой еще Сломанным Копьем, редко посещалась кем-нибудь из Братства. Эта часть Эдифайса вообще казалась совершенно заброшенной. В проходах и залах лежала пыль толщиной в несколько пальцев, но все же Джоах знал, что никогда не стоит терять бдительности — и на этот раз оказался прав.

Откуда-то снизу ему вдруг послышались слабые голоса. Кто-то поднимался прямо к нему. Джоах сделал шаг в сторону и снова прислушался. Нельзя было ждать, пока они минуют лестницу, он и так задержался слишком надолго. Поэтому оставалось одно: он опустил плечи, пустил слюну и, вздохнув, заковылял вниз, шаркая и запинаясь.

Мальчик отлично научился изображать из себя идиота, никто при встрече с ним ни разу ничего не заподозрил, и потому и сейчас он был вполне спокоен. Он плелся вниз, смеясь про себя, но продолжая настороженно прислушиваться к голосам. Разговор, вероятно, велся горячий и злой, но слов все еще никак нельзя было разобрать.

И Джоаха охватило любопытство. Братья Ордена всегда были людьми чрезвычайно спокойными, даже унылыми и общались друг с другом исключительно вежливо. Гнев нападал на них очень редко. Несколько раз Джоах, правда, слышал какие-то жаркие дебаты об эзотерике магии или разноголосицу мнений о переводах профетических писаний, но, как правило, все дискуссии велись уважительно и цивилизованно.

Но эти голоса внизу никак нельзя было назвать цивилизованными. Конечно, может быть, это просто спорили два слуги из-за какой-нибудь ерунды. Иерархия слуг в Эдифайсе была сложная, и это порой приводило к долгим спорам и выяснениям отношений.

Джоах по-прежнему не спеша шел вниз, и уже потихоньку начал разбирать отдельные слова. Разговаривали двое: один высоким и визгливым голосом, другой — низким и важным.

— Ваше богохульство... это не путь.

— Но я слышал... Рагнарк... правда — в огне...

— Рагнарк... он ищет не человека...

Джоах сделал еще круг по спиральной лестнице и вынужден был прикусить губы от удивления, обнаружив в говорящих двух братьев в белых одеяниях. Капюшоны их были опущены, как и полагалось при беседе.

Услышав его приближение, братья разом подняли головы. Джоах намеренно поскользнулся и полетел по ступеням, потом медленно поднялся и снова заковылял дальше, капая слюной. Ни одного из этих братьев он не знал. Да, возможно, что и они не знали его. Но все равно — ухо надо было держать востро.

Один из них кивнул на Джоаха.

— Да это всего лишь слуга странной птички. Ну, того мерзкого старого горбуна.

Второй брат смерил Джоаха презрительным взглядом с ног до головы.

— Брата Грешюма? Да, я слышал что-то про его идиота.

Братья были совершенно противоположны друг другу. Тот, что повыше, обладал широкими плечами, мощной спиной и темной кожей, казавшейся тенью на его сутане. Другой, хилый и маленький, наоборот, был так бледен, что губы и глаза слишком резко выделялись на иссохшем лице. У обоих, правда, были наголо выбритые головы и серебряные звезды в ушах.

Краем глаза Джоах посмотрел на пятиконечные серебряные безделушки. Вероятно, они были знаком какой-то ступени в Ордене, но раньше — Джоах мог поклясться, — он никогда ничего подобного ни у кого не видел. Братья замолчали, видимо, ожидая, когда он пройдет, но их нежелание говорить в его присутствии только больше разогрело любопытство Джоаха.

К сожалению, времени у него не было, и потому он не мог даже замедлить шага, проходя мимо, чтобы рассмотреть их получше. Надо было спешить в кухню, и Джоах прошаркал мимо них, даже не подняв головы. Но, как только он скрылся за поворотом, спор возобновился с прежним жаром.

Говорил большой, и голос его звучал еще более грубо и низко, чем прежде.

— Сигнал брата Флинта был замечен с дозорной башни только в сумерках. А потому он сможет прибыть в Грот только после завтрашнего рассвета.

Джоах замедлил шаги, прислушиваясь.

— Тогда мы должны быть наготове, Морис. У нас слишком мало времени, чтобы действовать.

— Ты думаешь, Претор что-нибудь подозревает?

— Если это так, то мы обречены, — вздохнул маленький. — И Алоа Глен погибнет окончательно.

Джоах остановился, не опустив ноги. Может ли такое быть? Неужели эти двое тоже знают, что Эдифайс оплетен злом? Но были ли они противниками зла или просто его соперниками? Джоах прикусил губу. Сколь сильны ни были терзавшие его сомнения, он уже давно понял, что без посторонней помощи ему здесь ничего не сделать. Все составленные им планы и карты не спасут сестру. И вот ему дается шанс — значит, он должен рискнуть. Должен довериться хотя бы кому-то.

Юноша резко повернулся и помчался наверх, но на площадке уже никого не было. Джоах облазал все выходы на этом уровне, но странные братья как сквозь землю провалились. Он еще постоял, надеясь услышать шаги, но все было мертвенно тихо. Братья исчезли.

Джоах стоял на площадке, не зная, что предпринять. Он не имел ни малейшего представления, куда исчезли братья, а искать их у него уже не было времени. Ужин должен быть подан вовремя. И, чертыхнувшись про себя, Джоах помчался вниз.

Надо снова увидеть этих двоих во что бы то ни стало, — так и стучало в его мозгу.

Как только юноша ушел, Морис оторвался от глазка в потайной двери.

— Ты был прав, Джирел, — сказал он своему маленькому товарищу. — Слух твой даже получше, чем мой.

В полуосвещенном коридоре их белые одеяния делали братьев похожим на привидения. Морис смотрел, как его друг уже готовился пройти через потайной вход в стене Эдифайса.

— Я уверен, что мальчишка тотчас остановился, как скрылся из глаз, — задумчиво произнес Джирел. — Кто бы мог подумать, что он только притворяется идиотом! Отличный способ собирать информацию. Он почти провел нас. Да, темные силы становятся все изощренней.

— Ты, что, серьезно думаешь, что он — орудие Гульготы? — спросил, следуя за ним, Морис.

— Разумеется. Иначе зачем бы ему устраивать весь этот маскарад? — Джирел через плечо посмотрел на товарища. — Гораздо удивительней в этой истории его хозяин, этот Грешюм. Сам ли многоуважаемый брат предался в руки зла, и они с мальчишкой действуют заодно, или псевдоидиот послан шпионить за почтенным стариком и выведывать его секреты? Тут надо хорошенько подумать. Мысль о том, что один из самых наших старых и преданных братьев отдал сердце Гульготе...

— Хм. — Морис задумался над словами друга. Он не был уверен в двуличности мальчика настолько, насколько Джирел. Перед глазами Мориса снова возникло лицо маленького слуги, когда тот метался по площадкам. Мальчик казался растерянным и взволнованным; и его лицо не было личиной хитрого создания Темного Лорда — это было лицо испуганного и затравленного ребенка. Однако Морис не стал высказывать эти соображения вслух. Джирел, разумеется, с ним не согласится, а они и так уже проспорили почти полдня. Морис устал от долгой словесной дуэли и потому предпочел промолчать.