— Проклятый разбойник тратит время не зря! Я бы тоже не отказался поваляться с девчонкой! Посмотрите-ка, какие соблазнительные бугорочки! — и он грубо расхохотался.

Каст промолчал, весь уйдя в работу. Вдох — выдох... Вдох — выдох... Вдох — выдох...

Наконец, сзади послышался голос капитана, и тяжелая рука легла ему на плечо.

— Она мертва. Оставь. Море не отдает такого. — И он легонько оттолкнул Каста.

Весь красный от усилий Каст оторвался от девочки, все же оставшись перед ней на коленях. Его усилия вернули легкую краску на бледные щеки, но не больше. Тело по-прежнему лежало неподвижно, и Каст неохотно вздохнул. Что ж, на это раз он проиграл. Девчонку не оживить.

Но в то же мгновение девочка судорожно закашлялась, изгибаясь всем телом. Глаза ее открылись и испуганно уставились на Каста.

— Отец? — прошептала она и потянулась руками к черным волосам, скользнула по татуировке на горле и тихо оставила их на груди могучего орла. Каст подскочил от этого прикосновения, как ужаленный — там, где кожи коснулись холодные пальцы, татуировка вспыхнула голубоватым огнем... Он задохнулся от боли, в горле бушевал какой-то внутренний огонь, а сердце стучало отчаянно и громко.

Каст безмолвно смотрел, как глаза девочки снова закатились, а руки с тихим стуком упали на палубу. Она снова уходила из жизни.

Каст припал к ней, одной рукой все еще держась за горло. Но огонь уже таял. Ладно, черт с ним, но девчонка, вроде, ожила.

— Надо переодеть ее в сухое и теплое, — бросил он, но ответом ему было молчание, воцарившееся с тех пор, как девочка ожила и приподнялась на мгновение. Тогда Каст поднялся и взял ее на руки.

— Отнеси на камбуз, — распорядился Жарплин. — Тепло от плиты поможет ей. Но помни, как только она окончательно придет в себя, мне надо будет задать ей пару вопросов.

Каст кивнул. У него самого было немало вопросов. Но сейчас было не до них, и он отправился на камбуз.

А за его спиной гремел голос Жарплина:

— Ну-ка, прочь все отсюда и по местам. Нам еще надо довезти дракона до порта!

Пригнувшись, Каст нес девочку по узким коридорам, спеша вниз. В нос ему с каждым шагом все острее ударял запах немытых мужских тел вперемешку с запахами соли и уксуса, доносившимися из камбуза. После яркого солнца глаза должны были еще привыкнуть к полумраку внутренних помещений судна, и, моргая, он нес драгоценный груз поспешными, но спокойными шагами.

В мозгу у Каста прокручивались события последнего часа, а шею все жгло непонятным огнем. Сначала дракон, потом эта... девочка. Что все это могло значить? Он вспомнил зеленые детские глаза, устремленные на него — и смутился. Неужели какое-то пророчество? На мгновение перед его глазами снова появился старый моряк, умирающий на циновке в грязных трущобах Порт Роула. И его последние слова эхом прозвенели теперь в голове Каста: «Клятва Кровавого Всадника вытатуирована на его коже. И, если память забудет слова клятв, тело их вспомнит. — Старик стиснул пальцы Каста слабеющей рукой. — Отправляйся на север Отмелей, Каст. И татуировка скоро вспыхнет своим древним обещанием. Не забудь, как только орел вспыхнет, океан закипит кровью, а Всадники будут призваны исполнить свою древнюю клятву и выманить морских драконов из моря».

Дрожь побежала по телу Каста при этом воспоминании. Дед был шаманом, учителем, другом. Но не было ли его пророчество просто бессмысленным бредом умирающего? Тогда Каст исполнил волю старика: ушел на север, сменив стремительные ловкие суда своего клана на неповоротливые тяжелые лодки жителей Архипелага. И вот уже почти десять зим он работает, исполняя клятву, данную при смертном одре, становясь с каждой зимой все разочарованней и злее. Но теперь — не знак ли это?

Каст уже подошел к камбузу и оставил путающиеся мысли до поры до времени. Девочка нужна ему живой, и он резко толкнул плечом дверь натопленного помещения. Быть может, ответы слетят с этих голубоватых губ, когда они порозовеют — те ответы, которых он ждал годами...

Зайдя на камбуз, Каст сразу увидел Джимли, кока, склонившегося над кипящим горшком. Его старые обвислые щеки были красны от жара, а волосы от постоянного пара встопорщились. Джимли посмотрел на вошедшего, и брови его от удивления поползли вверх.

— Чего это ты принес?

Каст оттолкнул ногой пару стульев и положил девочку прямо на теплый стол из мореного дуба.

— Мне нужны сухие одеяла и намоченные в кипятке простыни. — Он снова припал к маленькой груди, чтобы проверить, потребуется ли что-нибудь вообще. Но грудь мерно поднималась, и обрадованный Каст быстро принес нужные вещи из ближайшей же каюты.

Когда он снова зашел на камбуз, вода уже кипела. Быстро намочив простыни, он обернул ими лицо и верхнюю часть тела девочки, предварительно завернув ее ноги в толстые грубые одеяла. Девочка застонала, губы ее задергались, словно она силилась что-то сказать, но Каст так ничего вразумительного и не смог разобрать.

Под любопытствующим взглядом кока Каст снял мокрые простыни и завернул в одеяла уже всю девочку, положив ее головой на заботливо принесенную подушку.

— Кто это? — не выдержал кок. Но Каст ничего не ответил, а только пододвинул себе стул и уселся рядом с безмолвным тельцем. Он должен быть рядом, когда она придет в себя и произнесет первые слова.

Кок пожал плечами и вернулся к своим кастрюлям, вооружившись длинной поварешкой.

Каст осторожно перебирал длинные зеленые волосы, быстро высыхавшие от горячего жара плиты. Джимли больше ни о чем не спрашивал, видимо, догадавшись, что говорить надо было не о ком — но о чем.

И Каст теперь тоже понял это.

И, наклонившись, он осторожно шепнул в бледное личико то имя, которым обычно называли себя русалки:

— Мирая! — и дотронулся до нежной щеки. Перед ним лежала воплотившаяся сказка — Всадница, скачущая на драконах.

Древняя владычица Кровавых Всадников.

Сайвин плавала в смутных видениях.

Перед ней мелькали человеческие лица с рядами акульих зубов... Она вновь и вновь падала с дракона, израненная и окровавленная... Отгоняла какую-то морскую птицу, нацелившуюся выклевать ей глаза... Но вот девушка вздрогнула, видения исчезли, и перед ней неожиданно оказалось лицо отца, который на сильных руках уносил ее прочь от ужасов моря. Он целовал ее и успокаивал, а она улыбалась, чувствуя, что все плохое закончилось, и она может теперь отдохнуть. Он поможет ей, он... Но тут темнота снова поглотила сознание, однако на этот раз уже не холодная темнота смерти, а теплые объятия настоящего сна.

Сайвин спала глубоко и долго, пока сердце ее не застучало тревожно, напоминая, что она забыла о чем-то. Или не о чем — а о ком-то. Она застонала, словно борясь с шепотом, который щекотал ей ухо. О ком же она забыла? А голос все настойчивей бился в ухе, мешая вспомнить. Голос был груб, хрипл, незнаком.