— Я тебе ванну приготовлю, — сказал Олег. — Готов твой любимый салат и мясо по-армянски.

— А где же цветы? — разочарованно протянула Эмма, разочарованно оглядываясь в прихожей.

— А мои тебя уже не устраивают? — сделал вид, что обиделся Олег.

— Твои само собой, — подошла она к букету. Сбросила на паркет пальто и перчатки, упав в кресло.

— Устала.

— Я сейчас, — убрал он в шкаф ее вещи и пошел наливать воды.

Выйдя из ванной услышал звук подъезжающей машины.

— А вот и твои цветы, — выглянув в окно, увидели они знакомый фургончик.

— Ура! — обрадовалась Эмма. Посыльный принес желтые розы.

— Вот всегда так. Какие-то пустяки тебе дороже, чем собственный муж, — проворчал Олег.

— Ну это ж неправда, Олежек. Просто я загадала… — поделилась она с заговорщицким видом.

— О чем? Господи, ты точно сумасшедшая! — подхватив, понес он ее в ванну: — Смывать грехи! — распорядился он. Она шутливо вытолкнула его, закрыв за собой дверь. Потом дверь приоткрылась на минутку, показалась ее взлохмаченная головка.

— Желтые поставь в холле, а розовые отнеси в столовую, — распорядилась Эмма. С какой легкостью ей удавалось им командовать! Олег был счастлив, его Эмма с ним, и все волнения и сомнения отлетели прочь.

После ванной с распущенными волосами, в коротком махровом халатике, она напоминала ему куклу Барби, некогда популярную у детей. Лицо порозовело, но тени под глазами остались.

— Моя куколка устала, ей нужно поспать, — ласково предложил Олег, после того, как Эмма отказалась от еды.

— Пожалуй, — протянула она к нему руки. Руки были прохладными, как и ее лицо.

Кошачья грация совмещалась в ней с непосредственной шаловливостью ребенка. Но по трудолюбию и выносливости она могла дать фору Олегу. Рядом с кухней они оборудовали спортзал, оснастили его всем, что нужно было ему и ей, и Эмма ежедневно по многу часов проводила у балетного станка.

Олег отключил телефон. Вечером он будет разрываться и заберет у него Эмму. А пока — спящая — она принадлежит ему. Он рад, что его взбалмошная девчонка, наконец, дома. Это значит, что она любит его и дорожит своим будущим ребенком больше, чем собственной славой. Вчера позвонил Виталий. На днях они с женой будут в Москве. Он уже получил приглашение в Лондон от профессора Сидорова, но решил сделать всем сюрприз и заявиться на пресс-конференцию.

— На родине сто лет не был. Так что, ждите нас! — заявил он. — Приедем, сразу — к вам!

— Адрес-то помнишь? — спросил Олег.

— Да уж если забуду, как-нибудь подскажут, где живет всемирно-известный художник, — съехидничал он. — А про нас ты пока никому не говори.

— Сколько же ты не был в России? — спросил Олег.

— Больше четырех лет, — ответил Виталий.

Из редких его посланий Олег знал, что Виталий прочно обосновался в Америке, открыв там ресторан, и возвращаться совсем не собирался.

Тогда им с Никой, используя знакомства Полянского, удалось быстро уехать заграницу. И на долгое время они словно в воду канули: не было от них ни слуху, ни духу. Тогда каждый занимался своим делом, строил свою жизнь так, как считал нужным. А сейчас было бы интересно собраться всем первым выпускникам клиники. Сан Саныч стал теперь директором крупного издательства, у него растет дочка. Интересно, у Виталия есть дети или нет? Что-то он никогда об этом не писал.

Проблема материнства и отцовства в последнее время вплотную приблизилась к жизни Олега. Что ж, значит, всему свое время. Будет ли он хорошим отцом? Надо уговорить Эмму сделать УЗИ и узнать пол ребенка. Виктор сказал, что будет сын. Олег очень хочет, чтобы был сын. Малыш, которого можно будет возить в коляске, показывать ему этот прекрасный мир. Малыш, который впервые скажет ему «папа». Как много нужно пройти дорог, чтобы прийти к этому счастью, чтобы понять: вот это и есть настоящее счастье!

На восьмое марта Эмма наверняка наприглашает целый дом гостей, будут детишки Владимира. Интересно, какие новые успехи у них? Виктор с Артемом тоже обещались быть. Нужно и маму с Вячеславом Михайловичем пригласить. Наталья с Сергеем. Эмма, конечно, никого не забудет.

Завтра седьмое, и с утра они поедут с Эммой по магазинам, хотя у нее, наверняка, чемодан битком набит французскими подарками. И Олег, кроме прочего, подарит Эмме свою картину. Она обязательно поймет ее. И будет плакать, как всегда плачет над его картинами. Она такая мудрая, хоть еще совсем молодая. Ведь она догадывалась о ребенке Натальи и молчала. И не получилось у них в Москве ничего из-за того, что Олег мог бы построить свое счастье на несчастье ребенка, а она — нет. А он-то считал ее тогда не в меру капризной и глупенькой. А глупым оказался сам.

На улице растеплилось. Снегири у дома затеяли игры. В их стайку затесалась пара синичек- живописная акварель в черно-белой графике леса. Оживает природа, радуется солнцу все живое. А за радостью — труд, что у птиц, что у людей.

Виталий с женой приехали восьмого.

— А ты здорово изменился. Этакий американский ковбой, — обнимаясь с ним, сказал Олег. Виталий стал еще крепче и сильнее физически, было видно по пожатию руки, даже плечи его как бы раздались. Та же сила отражалась и в лице. Только в глазах светилась искренняя радость, и искрой проскакивал огонек всегдашнего его любопытства к жизни.

«Еще не совсем остепенился, все еще тянет на приключения,» — с усмешкой подумал Олег.

— Знакомьтесь. Моя жена Ника. Николь. Так ее зовут в Америке, — пояснил он.

— Очень рада встрече, — пожав, унизанную кольцами руку Ники, сказала Эмма, слегка наклонившись, прикоснулась к ее щеке.

Женщины с любопытством разглядывали друг друга. Ника — натуральная блондинка с милыми завитками у шеи и пронзительными голубыми глазами, была безукоризненно красива. Джинсовый костюм подчеркивал ее стройные бедра и пышную грудь. Эмма не носила брюк. Кольцам предпочитала браслеты и цепи. Но броская красота гостьи не могла затмить грации и изящества хозяйки.

— У вас хороший дом, — сказала Ника дежурную фразу. От стеклянной двери, ведущей на веранду, отодвинули шторы, и было видно, что лес начинается прямо от порога. — А мы снимаем в Америке квартиру. Неплохую, правда. У нас есть работница, которая стирает и убирает. Тоже из России. А у вас есть домработница?

— У нас нет. Мы часто уезжаем. Много живем в Москве. Я не хотела бы, чтоб в моем доме хозяйничали посторонние. — Вы располагайтесь, Ника, — сделала приглашающий жест Эмма.

— У вас необычный оттенок волос — болотный какой-то. По телевизору вы смотритесь иначе, — сказала Ника, — присаживая на диван рядом с