В тот день, когда она встретилась с Антоном Ивановичем Победимцевым, Эммы в Москве не было.

Билет домой удалось купить только на ночной поезд, и она, побродив по Третьяковке, посетив храм Василия Блаженного, зашла на телеграф, отправить телеграмму мужу. В абонентской книжке Москвы отыскала адрес и телефон Победимцева А.И., и не звоня, поехала на станцию Маяковского.

Внезапно принятое это решение теперь, в поезде метро, стало казаться сомнительным. Что она ему скажет? "Здравствуйте, я ваша дочка". — Смешно! Мерно гудели колеса, шипели двери, голос, объявляющий станции, успокаивал нервы.

Только перед самой смертью мама сообщила ей об отце, раньше на вопросы дочери Мария Петровна всегда отмалчивалась или сочиняла какие-то небылицы. Профессору теперь должно быть под восемьдесят. Есть у него дети? Внуки? Ведь он был женат.

Выйдя из метро, Наталья села в автобус, погруженная в свои мысли. "Нет, все же я должна с ним встретиться," убеждала она себя. Сладко раскинулись по московским дворикам летние душистые сумерки. Появились на улицах парочки. Припарковывались у подъездов машины. А Наталья все не решалась подняться в квартиру Победимцева. В окнах зажигались огни. И она, наконец, решилась.

Когда ей открыли дверь, она уже почти не волновалась. На пороге возник смешной, что-то жующий рыжий толстячок в длинном полосатом халате, одетом поверх рубашки и брюк. Неужели это и есть знаменитый профессор, ее отец?

— Здравствуйте, — поздоровалась она, не зная, что говорить дальше.

Старичок порозовел со свойственной всем рыжим особенностью и слегка закашлялся.

— Вы… Мария? — выдохнул он.

— Я из… — назвала она свой город. — Меня зовут Наталья. Наталья Павлова, — сказала она, удивляясь, что он назвал ее материным именем, значит, это действительно ее отец.

— Ваша мама — Мария Павлова? — удивленно, с волнением спросил он.

— Мария Петровна. Она умерла шесть лет назад.

— Умерла… О Господи, — огорчился он. — Я знал… подозревал о вашем существовании. Меня Антон Иванович зовут, — представился он.

— Антон… Иванович? — переспросила она.

— Вы ведь — Наталья Альбертовна? — с уверенностью спросил он. — Я брат вашего отца. Да вы проходите, проходите, — засуетился он, отступая. — Простите старика, как-то все очень неожиданно. Альберт умер еще в 2000 году.

Она прошла в темную прихожую, затем по узкому коридору в комнату.

— Так случилось, что не у него, не у меня детей не было. Господи, да что же я говорю. Вы садитесь, — волновался Антон Иванович. Проведя ее в комнату, убрал он какие-то тряпки и несколько обернутых материей картин с дивана. Наталья уселась в массивное низкое кресло.

В комнате было мрачновато, пыльно. Высокие шкафы доверху наполнены книгами. На стене висели картины, маски. Овальный стол на выгнутых ножках занимал всю комнату. Какие-то бюро, шкафчики загромождали проход.

— Сейчас я свет включу, — сказал Антон Иванович.

Оттого, что он включил свет, намного светлей не стало. Но Наталья смогла различить разностилевую старинную мебель, тяжелые тусклые подсвечники тонкой работы, картины в потрескавшихся рамках.

— У вас как в музее, — сказала она, с радостью заметив небольшой пейзаж Олега на стене.

— Я антиквар в прошлом. Это — вся моя жизнь. Не хочу ни с чем расставаться, — сказал он как-то грустно. — Вы отдохните с дороги. Сейчас чай будем пить. Я вам фотографии покажу, — опомнился он, но замешкался. — Вы очень похожи на свою маму, — присел в кресло напротив, волнуясь. — Вам должно быть сейчас лет… тридцать…? — спросил он, наморщив лоб. Сквозь редкие волосы на темени выступил пот.

— Тридцать три, — ответила она.

— Да, да, — кивнул он.

— Вы знали мою маму? — спросила Наталья заинтересованно.

— Знал, — кротко ответил он.

Какой он знал ее? Не усталой и больной, рано постаревшей и поседевшей, такой, какой ее знала Наталья, а другой. Была ли она другой? Наталья не помнит, чтобы мама много смеялась, чаще она была озабоченной.

— Марии было двадцать девять, когда я с ней познакомился. Она была красавицей. Тонкая, образованная. А Альберт был женат… Я любил вашу маму. Что уж теперь скрывать? — замолчал он. — Да, — стукнув себя по лбу, встрепенулся он. — Я же обещал вам показать фотографии. Ну, где же у меня ключ? — стал он рыться среди бумаг и писем на столе и в карманах халата.

Наталье было жалко его. И его. И маму. Может быть, будь Антон Иванович порешительней в свое время, их жизнь сложилась бы иначе. Какие же все-таки некоторые мужчины не решительные! Неужели им нравится одиночество!

— Одинокие мужчины стареют быстро, — ответил он на ее взгляд. — Это молодым кажется, что старость не наступит никогда. И никогда не придет смерть, — запнулся он, поняв, что сказал лишнее. — Простите, — пробормотал он извинение. Он наклонился с ключом к нижнему отделу шкафа. От усилий полы его халата распахнулись, пояс развязался, обнаружив круглый, обтянутый спортивными брюками, живот. Ключ никак не попадал в скважину. — Вот! — положил он перед Натальей толстый плюшевый альбом, сел, отпыхиваясь, на диван, скрипнувший под его весом пружинами. Подхватил поясом, спрятал живот в халат.

— Здесь вся наша жизнь, — открыв альбом почти в самом начале, сказал он: — Вот Альберт с золотой медалью в школе. — показал он. На фотографии был изображен высокий улыбчивый мальчик. На другой он же — уже повзрослевший серьезный молодой человек в очках.

— Здесь он со студентами, — пояснил Антон Иванович. Наталья жадно разглядывала фотографии отца.

— Он всегда был первым, всегда мне нужно было на него равняться. Старший сын, гордость родителей! — комментировал Антон Иванович. — А я прожил всю жизнь будто в тени его успехов. И мама с папой все ему отдали. И его жена…Вот она, кстати, — указав на миловидную блондинку, рядом с братом, пояснил он. — …Альберт любил женщин, а они любили его, — некстати вспомнил он. Наверно, если бы он не отдался целиком науке, он был бы счастлив в семейной жизни. А может быть, он и был счастлив. Его жена немного его пережила… — Вот снова они вместе, — указал он. На фотографии пожилые супруги были похожи друг на друга. — Вот только о вас он так и не узнал.. — огорчился Антон Иванович.

— А вот и ваша мама, — сказал он, взяв в руки черно-белый снимок советских времен. Снимок не был вклеен в альбом. Он просто лежал между страниц. — Узнаете свой город? Это старинная башня. Наталья похолодевшими руками взяла фотографию из рук Антона Ивановича. Ведь ее и мама держала в руках. На фотографии изображены были трое. Стройная черноволосая Маша счастливо смеялась в объектив. Моложавый Альберт Иванович деликатно поддерживал ее под локоть, другой рукой придерживая у плеча пиджак. Модно зачесав вьющиеся волосы на затылок, улыбался