— Прости… Я должен был догадаться раньше… ты должна была мне сказать.

— Наверно… Да что теперь об этом! Я подумала, это возмездие из-за Танечки, из-за той ее беременности. Как я ей завидовала тогда. Я то забеременеть не могла, а ей сразу и мужа, и ребенка, — окунулась она в свои прошлые беды. — Ведь ты бы женился на ней?

— Ты была несправедлива к ней!

— А ты? — тихо спросила Наталья.

Все это он уже не раз обдумывал. На образ беззащитной Танечки, так мучивший его первое время после разлуки, наслоился образ Натальи. Вдруг вспомнились ее слезы в клинике Сидорова, и капли растаявшего инея на траве.

Но теперь-то и Танечка, и Наталья уже другие люди, и все плохое для них в прошлом…

Глаза Олега стали теплеть, лицо расправилось, отмякло. Наталья успокоено вздохнула.

— Я рад, что этот тяжелый разговор позади, — сказал Олег после паузы.

— Я тоже.

— И знаешь, все теперь будет хорошо. Я был в церкви, — он стал рассказывать, желая помочь себе и Наталье избавиться от гнета тяжелых переживаний, связавших их воедино, вдохновляя ее к покаянию и очищению. — Знаешь, если Бог нам дает детей снова, значит, он нас простил.

— Вижу воздействие Виктора. Боюсь, что мне не так легко будет договориться с Богом, как вам с Виктором, — засомневалась Наталья с чуть насмешливой улыбкой.

— Это просто необходимо, раз ты ждешь ребенка.

— Наверно, — согласилась она.

— Помнишь, когда ты пришла ко мне уговаривать меня принять участие в эксперименте? — напомнил он. — Каким я тогда был? Ты много для меня сделала.

— Ой, это было сто лет назад! — воскликнула она. Но эти воспоминания были ей приятны. — Теперь, мы будто поменялись местами. Уже ты уговариваешь меня, заблудшую, пойти в храм.

— Я не уговариваю. Может быть, я пришел просить прощения, а у меня это не очень получилось.

— Я тебя прощаю, — сказала она. — И давай пить чай!

— Давай! — согласился он.

Спустя несколько секунд Наталья появилась с чашками. Проходя мимо зеркала, улыбнулась себе, прогоняя напряжение.

— Я очень устал за эти дни, ты прости меня. Приходи смотреть картину. За два дня, вернее ночи, я, мне кажется, здорово продвинулся. Там будет тема жизни и смерти, нерожденных детей, любви и радости.

— Слушай, ты уверен, что ты эту тему свернешь? — спросила она, возвращаясь к их обычному дружескому тону.

— Постараюсь.

— Смотри шею себе не сломай. Впрочем, ты знаешь, я в тебя верю.

— Приходи обязательно, — сказал Олег, улыбнувшись. — Мне нужен твой совет.

— Приду, — длинно и ласково улыбнулась ему в ответ Наталья.

— Я так мало сделал для этого ребенка, — казнил себя Олег. — Получается, что Сергей больше сделал, чем я.

— Получается…А я, дура, боялась, что, когда ребенок вырастет, все увидят, что он не похож на отца.

— Приемные дети становятся похожи на своих родителей… И ты бы мне никогда не сказала, что это мой ребенок? — спросил Олег.

— Ну ты же догадался сам, — ответила Наталья.

Они молчали. Крепкими ниточками их связывало прошлое. О том, что они все знают, они не скажут никому.

— Ну подумай, если бы все сложилось иначе, стал бы ты тем, кем стал? — задала ему вопрос Наталья, не дожидаясь ответа. — Ты полюбил Эмму, а она не любила тебя, а лишь позволяла себя любить, и то недолго. А я была рада: теперь-то ты узнаешь, что значит быть нелюбимым… — рассмеялась она легко и беззаботно. — Нужно было, чтоб в твоей жизни появилась Эмма со своей молодостью, тщеславием, неверием в твой талант и твои мужские достоинства, в которых ты никогда не сомневался…

— Да, Эмма была нужна, — согласился он.

— Ты приехал тогда из Москвы брошенный, одинокий, в сто раз несчастней, чем я — потерявшая ребенка. Но какой-то огонь горел у тебя внутри. Его зажгла Эмма.

— Как же ты меня понимала, Наташка! И как помогала всегда!

— То-то, — вернулась она к своей манере держать себя. В глазах ее невозможно было увидеть никаких следов пережитого чувства, только лицу еще не совсем вернулись краски. — Ты думал, я бесчувственная карьеристка? Или ты считал, что я всю жизнь буду любить только тебя? Та моя любовь умерла вместе с ребенком. А Сергею я очень благодарна, что он тогда поддержал меня. Я ведь всего-навсего женщина. И Эмме твоей благодарна за московские дни. Она всегда была очень душевным человеком.

— Не по отношению ко мне.

— Ты сам был виноват. Ты, кстати, сказал ей мою новость?

— Она очень обрадовалась за тебя.

— Она молодец! — сказала Наталья.

Олег засобирался домой.

Наталья пошла за ним в прихожую.

— Ты читал, что пишут о ней газеты? Ты не читал газет? — спросила она его, удивившись. — Ты что же, медведь, там и про Сидорова также есть статейка. Подожди. Я сейчас, — собрала она с журнального столика в комнате газеты и сложила в пакет: — Почитай на досуге.

— Поеду сейчас еще поработаю, мысль одна возникла, — рассеянно сказал Олег, принимая пакет.

Он мысленно уже стал удаляться от Натальи. Но она это понимала. Его мысли шли на каком-то ином уровне только ему доступного воображения и раскрашивались в разные цвета. Он уже готов был перенести их на холст.

— Смотри, осторожней на дороге, — бросила ему вслед Наталья и присела в прихожей у зеркала, вглядываясь в свое лицо.

Растревоженное прошлое не хотело отступать. Пальцы невольно теребили широкое старинное кольцо на среднем пальце.

Кто-то должен за все ответить, сказал Олег. Разве кто-то? И почему это должен быть ее ребенок? Как несправедлива жизнь!

Глава 13

Возвращаться памятью к тем дням ей было больно. Смерть мамы, тяжелая беременность, больницы, больницы… А потом — Олег и Эмма. Для неустоявшейся Натальиной жизни любовь Олега к Эмме была дополнительным ударом, ведь она носила его ребенка. И какие права на Олега могли быть у нелюбимой? У нее осталось только одно право — уйти.

Но, на удивление, с Эммой они подружились. Они много говорили, гуляли в больничном парке, если у Эммы было время, и Олег жутко ревновал свою подружку к Наталье. И Наталье это доставляло удовольствие, как и поначалу сознание того, что юная балерина не любит Олега. Эмма не казалась Наталье не красивой, не умной. Но, несмотря на свою взбалмошность, она была доброй. Приносила Наталье её любимые зеленые яблоки, журналы, книги и …новости об Олеге.

Два года после потери ребенка Наталья приезжала в Москву на обследование и встречалась с подругой, если та не была в отъезде. Каждый раз врачи давали надежду на