— Вопросы мы уже все задали, а вы ответили, — между тем успокоил Матвея Рязанов. — Есть предложение.

— Интересно. — Кораблев посмотрел на часы.

— Не волнуйтесь, вы улетите вовремя, — догадавшись, что его беспокоит, успокоил полковник.

— Так в чем дело?

— Я сегодня тоже возвращаюсь в Москву, — собираясь с мыслями, Рязанов потер висок. — Там продолжу курировать это дело. Как вы уже понимаете, Свояк, Таран и Крым, это низшие звенья цепи…

— Конечно, понимаю, — согласился Матвей. — Вы хотите, чтобы я принял участие в операции?

— Угадали, — подтвердил полковник и виновато посмотрел на Марту.

— Что я должен делать?

— Видите ли, — Рязанов вновь сел на стул, — по словам Свояка, Анисимова перед отлетом ставила ему кроме всего прочего задачу подыскать художника…

— Так, — протянул Матвей. — Но если вы знаете, с живописью я столкнулся лишь здесь…

— И, по словам все того же Свояка, прекрасно справились с этой ролью, — не дал договорить Рязанов. — Поверьте, его мнение как бывшего полковника полиции для нас важно.

— Хорошо, — кивнул Матвей. — Допустим, я соглашусь и приму ваши условия. А как мне быть, когда она предложит нарисовать ее портрет?

— В том-то и дело, что художник ей нужен не для этого, — улыбнулся полковник. — У этой дамочки уже прилично картин, где она изображена в качестве царицы на троне и в одеянии Клеопатры. И писали их известные художники.

— Интересно, — пробормотал Матвей. — Может, она собирается рисовать деньги?

Рязанов рассмеялся:

— Вы не лишены чувства юмора!

Матвей ждал.

— Деньги ей рисовать как раз ни к чему, — успокоившись, продолжил полковник. — Их у нее хватает. Мы подозреваем, что она собирается сделать копии находящихся в ее доме картин.

— Для чего? — не понял Матвей.

— Все очень просто, дамочка, пользуясь положением, взяла из запасников Культурного центра армии полотна Шишкина, Васнецова, Репина, Айвазовского. Рано или поздно, она должна с ними расстаться.

— Значит, собирается подменить?

— Пока не знаю, — покачал головой Рязанов. — Но эта одна из версий. Этого же мнения придерживается и Стасов.

Матвей задумался. А что, если это ловушка? Свояк не так прост, как кажется. Бывший полковник полиции почти сразу начал давать показания. Под давлением такого количества улик в его положении сотрудничество с органами было оптимальным вариантом. Но Матвей подозревал, что даже сделка со следствием не поможет пройдохе. Слишком много он натворил дел, работая на «амазонок», как в ФСБ с ходу обозвали женщин. Следственная бригада трудилась споро. В тот же день был обнаружен труп Кротова. Как оказалось, Свояк, Таран и Крым во время своего первого визита отыскав Кротова и не найдя у него флеш-карты, убили его, а тело спрятали в лесу. По сути, и банщику Деловару тогда повезло, поскольку Крым, который ударил его сзади обрезком арматуры, подумал, что убил. По всему выходило, что непосредственно на Свояке только в Дарасуне два трупа. В Москве по его указанию устранен Чемезов. Это только те факты, о которых узнал Матвей. Таран и Крым дают показания. Рязанов неохотно рассказывал Матвею о том, что они говорят, но обмолвился, что на этом количество убитых не заканчивается.

Что, если хитрый и ловкий Стасов решил напоследок свести с Матвеем счеты? Терять ему нечего.

— Чего задумался? — неожиданно перейдя на «ты», спросил Рязанов. — Да или нет? Если согласен, сегодня же Стасов позвонит Анисимовой.

— Вы думаете, она еще не в курсе его ареста? — испытующе глядя полковнику в глаза, спросил Матвей.

— Конечно, не на все сто, — развел руками Рязанов. — Все предусмотреть невозможно.

— Хорошо, пусть звонит, — кивнул Матвей.

— Он уже позвонил, — ошарашил Рязанов.

— Как? — удивился Кораблев.

— На свой страх и риск я принял решение сделать это еще вчера, — признался полковник.

— А если бы я не согласился? — удивился Матвей.

— На фоне случившегося это выглядело бы с вашей стороны по меньшей мере странно, — пожал плечами Рязанов. — Вы целенаправленно занимались этим делом, не имея на то никаких оснований. Более того, не раз преступили закон.

* * *

Свояк проснулся от шума в коридоре, но долго не открывал глаза, оттягивая тот момент, когда снова увидит похожую на русло реки трещину на потолке и решетку, которой его кровать, именуемая в этих местах шконкой, отгорожена от остальной палаты.

— Спишь, мент? — раздался голос Потапа, с вечера надоевшего сухим и звонким кашлем. — Ты спишь?

Свояк промолчал. Не хотелось говорить.

Еще по пути в Читу, куда его везли на «Скорой помощи», Стасов понял, что у него нет вариантов, кроме как бежать в самом начале следствия. Потом будет поздно. Находясь в палате интенсивной терапии одной из читинских больниц, где ему промывали и зашивали кишки, бывший полковник полиции продумал примерный план действий. Хорошо знающий систему, Свояк быстро определил, что пока у него есть шанс сбежать. Первое, что дает ему преимущество: это то, что часть следственных действий будет проводиться в Дарасуне. Дорога расслабит и утомит охрану. Кроме этого есть ряд других факторов, которые могут способствовать успеху задуманного. Главный из них это наличие спрятанного на месте убийства Кротова паспорта на другое имя, но с его, Стасова, фотографией и граната Ф-1. Свояк сунул ее между двумя кирпичами, закрыв полость куском бетона. Какой же он все-таки дальновидный! Теперь главное, чтобы его уловка с тайниками сработала. Кроме всего прочего, на стороне Свояка фактор внезапности. Рана, хоть и выглядела ужасно, практически не доставляла неудобств, и уже на третий день после операции он начал ходить. Однако продолжал скрывать это и симулировал немощь. С другой стороны, хорошо знакомый с психологией Свояк прекрасно понимал, что немаловажное значение будет играть то, как он сумеет расположить к себе следователя. Хитрец как мог старался вызывать сочувствие. Основным изобретением его изощренного ума он считал лангету на правой руке. Пястную кость Свояк сломал, ухитрившись со всей силы двинуть несколько раз в стену. Долгое время сначала в школе, а потом еще и в училище, занимавшийся боксом Свояк неплохо знал анатомию и уж тем более способы, как уберечь руки от увечий. Следователю же сказал, будто травму получил на лестнице, когда спасался бегством из дома Тумаркина. У хирурга переломы тем более не вызвали никаких подозрений о членовредительстве. В результате Стасов прекрасно мог шевелить всеми пальцами, и лишь мизинец вызывал терпимую боль. Зато теперь следователь не будет настаивать пристегивать его руки наручниками к двум операм и обойдется одним. С ним, имея в руках оружие, Стасов знал, как поступит, терять ему было нечего.

— Стасов! — вновь позвал Потап.

— Ну, чего тебе? — не открывая глаз, спросил Свояк.