– Почему? – Степа лениво улыбался молодой медицинской сестричке за стойкой регистратуры, возле которой они дожидались разрешения подняться к Ольге в палату.

– А ты у него спроси, чего он сбежал! – фыркнул Окунев.

И поразился тому, с какой агрессией отозвался Степа:

– Поймал бы – шкуру спустил с ублюдка!

– Не вижу необходимости его ловить. – удивленно пожал плечами Окунев. – Второй охранник уверяет, что они ничего лишнего о своем хозяине не знали. А свалили оба потому, что почуяли, что что-то не так. Не просто так хозяин трусит. Вот и…

– Считаешь, моего отца не Бушин убил? – перебил его Степа, видимо, тема охранников Гнедых стала ему неинтересной.

– Подозреваю. – И Георгий неопределенно пожал плечами. – И знаешь, мне во время допросов все время казалось, что он чего-то ждет. Чего? Не могу сказать. Но ждал он каких-то вестей с воли, точно. А потом вдруг является к нему адвокат в один прекрасный момент, и все! Уверенности ноль, уходит, как говорится, в глухую несознанку. И все просит свидания со своей любовницей, с Жанной.

– А ему не разрешают?

Степа вдруг принялся колупать ноготь на большом пальце левой руки, не отдавая себе отчета, что в точности повторяет отвратительную привычку своего покойного отца. Тот, когда предавался напряженным размышлениям, тоже всегда так делал.

– Почему же не разрешают? Разрешают. Адвокат выхлопотал ему свидание с ней, только вот она не спешит навестить своего любимого. Зачем он ей теперь?! Он и дом на нее переписал и часть своего бизнеса. И благополучно отправится теперь на нары на неопределенный срок. У нее все хорошо. – Георгий тут же вспомнил румяную веселую Жанну, которая встретила его вчерашним вечером на пороге дома Бушина. – Она не печалится вовсе!

– Так, может, это она все это, а, Жорик? – Степа глупо хихикнул. – Дура дурой, а когда вопрос встает так остро, то…

– Вряд ли. – Георгий тяжело вздохнул. – Я проверил ее. Не она это. Имущество и часть бизнеса Бушин переписал на нее накануне. Она даже не знала. И предвидя твой вопрос, сразу отвечу: нотариус с ней в сговор не вступал. Они незнакомы.

– Понятно.

Степа отвернулся от него, налег грудью на стойку регистратуры. Продемонстрировал медсестре самую обворожительную свою улыбку.

– Девушка, а девушка, так что там с нашим визитом к Ольге Волгиной? Может, нам уже можно к ней?

Девушка, скупо дернув губками в ответ, сверилась с компьютером. Строгим голосом проинформировала, что процедуры у Волгиной закончатся еще через пятнадцать минут. И что если им так не хочется ждать, то они могут быть свободны.

– Вот коза, а! – скрипнул зубами Степа, отходя следом за Окуневым от регистратуры и усаживаясь на скамью для посетителей. – Уже сорок минут ждем!

Окунев хотел повторить слова девушки и добавить от себя, что с большей радостью увиделся бы с Ольгой один на один, но вместо этого вдруг спросил:

– А ты узнал, почему погиб твой отец?

Плечо, которым минуту назад Степа касался его плеча, вдруг резко подалось в сторону. Степа Галкин коротко глянул на Окунева и, отвернувшись в сторону, заученно произнес:

– Да, узнал. Что за секрет? Ему не давала покоя та давняя история с ограблением банка, из-за которой он лишился работы и семьи. Он активизировался после того, как в городе снова появился этот вор-рецидивист. Видимо, после его смерти отцу что-то удалось узнать. Или выйти на чей-то след, вот он и… И угодил не в то место и не в то время.

– Дома ничего не нашел? Никаких намеков? – совершенно не надеясь на ответ, спросил Окунев.

И Степа неожиданно честно ответил: нет. Окунев его неплохо знал и сразу понял, что тот не врет. А вот ответом на следующий вопрос Георгия была откровенная ложь. И скрыть это Галкину Степану не удалось. Потому что он не был готов к тому, что Окуневу что-то известно.

– Ни о каких ячейках в ограбленном банке, которые якобы арендовал мой отец, мне неизвестно! – возмутился он, но очень фальшиво.

– Но как же так, Степа! Ты же был у бывшего банкира Володина. Задавал ему вопросы. И тот наверняка рассказывал тебе об этом.

– Нет, – последовала очередная ложь. – И хватит об этом! Ты бы, Жора, лучше Бушина раскручивал на правду, чем старые, никому не нужные скелеты в чужих шкафах ворошить. Все, время вышло, идем!

Пробыли они у Ольги недолго. И не потому, что она была еще очень слаба и неохотно разговаривала. А оттого, что Степа все время нервничал и без конца смотрел на часы и время от времени принимался рассказывать Оле какие-то глупые истории о своем отце, на что она явно не знала, как реагировать. И оттого еще, что и Георгий был рассеян.

Он не сводил взгляда со Степки Галкина и без конца задавался вопросом: а что им движет, что?! Так ли уж важно Степану найти убийцу своего отца? Или утерянные его отцом много лет назад бриллианты теперь уже и ему не дают покоя?

В том, что Степка знал все о бриллиантах, Окунев не сомневался…

Она ни за что не удивилась бы, появись на ее пороге сама Пугачева! И толпа журналистов ее не смутила бы ничуть. И кто-нибудь из президентского корпуса ее лишь обрадовал бы. И она с радостью раздавала бы интервью направо и налево.

Так можно выражаться или нет? Это правильно с точки зрения русского языка или нет?

Жанна осторожно посмотрела на себя в зеркало: не выглядит ли она жалкой? Нет, ничуть. Она выглядит совершенно достойно. И с достоинством встретила бы всех перечисленных выше. И точно не ударила бы в грязь лицом.

Но вот перед лицом бывшей супруги Стасика!..

Она стушевалась. И даже немного перепугалась после того, как опешила. Та ворвалась в дом, который ей приветливо распахнула противная домработница, как испорченная торпеда! И принялась хаотично носиться по комнатам, хватать вещи, швырять их на пол и орать. Орала, как ненормальная, все подряд. И оскорбляла, и посылала, и проклинала.

Жанна с домработницей семенили за ней по пятам. Причем вид у Жанны был весьма не авторитетный, потерянный. А домработница явно наслаждалась скандалом. Надо будет срочно подыскать ей замену, походя подумала Жанна, встав, наконец, на пути разъяренной бывшей супруги Стаса, когда та вознамерилась разгромить их спальню.

– Все! Хватит! – твердо, спокойно и, как ей казалось, с достоинством проговорила она. Схватила потянувшиеся к ней руки с ощетинившимися длинными ногтями, с силой дернула вниз. И прикрикнула: – Хватит, я сказала! Или вызову наряд! Я у себя дома!

Женщина пошатнулась, облокотилась о стену, потом сползла на пол. Села, некрасиво растопырив коленки. Похлюпала носом минут десять, потом вдруг сказала:

– Извини. Извини, ты ни при чем. Не ты, так другая… Он – скот!

Жанна лишь кивнула, согласившись со всем, кроме скота. После обнаруженных документов на богатства, неожиданно свалившиеся на нее, она Стасу была крайне благодарна.