сцене её никогда не показывают, должно быть из-за не особенно знатного происхождения молодых. Известно только, что водитель делает всё же попытки «отстать от вина». Это особенно заметно по тем комедиям, где он появляется «как стёклышко», то есть «ни в одном глазу». По всей видимости, ему очень трудно «крепиться», настроение его мрачноватое, и мы не слышим от него прежних весёлых шуточек. Когда все вокруг оживлённо спорят, пройдёт ли в дверь новый, недавно купленный зеркальный шкаф, он стоит угрюмо в сторонке и, дав остальным вволю наговориться, достаёт из кармана рулетку, измеряет ширину двери и изрекает только одно слово: «пройдёт» или «не пройдёт».

Стоит сказать, что в таком виде герой этот для комедии не обязателен. Вовсе ни к чему ему вылезать на сцену, чтоб сказать одно слово, в котором и смешного-то ничего нет.

Приживалка

Она появилась в комедии с тех пор, как Старый хрыч достиг наиболее ответственных должностей и стал окружать себя всякими льстецами и прихлебателями. Обычно приживалкой бывает какая-нибудь дальняя родственница жены, которая при ближайшем рассмотрении оказывается даже не родственницей, а просто знакомой, которая и взялась-то совершенно неизвестно откуда. Она рассказывает о себе, будто работала раньше в искусстве, на самом же деле, как потом выясняется, была просто модной портнихой. Последнее обстоятельство и является основной причиной её тесной дружбы с женой Старого хрыча, которая, как известно, больше всего на свете любит потолковать о нарядах.

Её чаще всего зовут Рашель, Мадлен или каким-нибудь другим именем в этом роде. Она любит всё заграничное, хвастается знанием французского языка, при разговоре слегка картавит, вместо «л» говорит «в»: «Я вижу его высую говову». Всё время охает, ахает, закатывает глаза, употребляет массу присущих только ей словечек и выражений; если чем-нибудь довольна, то говорит: «Я в диком упоении», если хочет кого-нибудь похвалить, то лепечет, мило сощурив глаза: «Очень, очень и весьма». Постоянно твердит, что у неё бездна вкуса, и напяливает на себя такие пёстрые тряпки, что у зрителей начинает рябить в глазах. Подозревает у себя разные несуществующие болезни, вроде бестемпературного гриппа, и всё время пищит, что не может жить без культурной среды.

Точно так же, как и соседка, она мечтает женить кого-нибудь на себе; если встречается с незнакомым мужчиной, обычно говорит: «Какое знакомое лицо. По-моему, мы где-то встречались». Так же как и секретарша, питает слабость к отрицательному типу. Считает, что в жизни ей «жутко не везёт» и что близкие люди её не ценят. Когда зарвавшегося Старого хрыча начинают публично прорабатывать, она возмущается больше всех, волнуется и кричит: «У человека имя, положение, дача!.. А тут взяли и на глазах у всех высекли». Узнав, что катастрофа, угрожающая главному герою, неизбежна, она первая бежит из его дома, как крыса с идущего ко дну корабля.

Старики и старухи

Самые неинтересные роли в комедии выпадают на долю стариков и старух. В каждой комедии употребляется не больше одного старика или старухи, хотя их всего существует в театре четверо: два старика и две старухи. Первый театральный старик – это отец Старого хрыча. Он обычно живёт в деревне и приезжает в город, лишь когда узнаёт, что сынка пропечатали в газете за нелюбовь к критике. Его отцовскому самолюбию лестно, что сын занимает важный пост в городе, и тем более обидно, что он зазнался и об этом стало известно даже в родном селе. В общем, он относится к сыну неплохо, хотя и с некоторой иронией, особенно не одобряя его привычку пить боржом, так как считает, что для него полезнее было бы пить водку.

Другой старик – это тесть, то есть отец жены Старого хрыча. Он ниоткуда не приезжает и никуда не уезжает, так как живёт в семье постоянно на положении приживала. Его дочь то и дело покрикивает на него, Старый хрыч посылает его в лавочку за папиросами, сам же он слоняется по целым дням из комнаты в комнату в своём старомодном жилете и больших белых стоптанных валенках. Больше всего он любит распаковывать притащенные шофёром пакеты и особенно оживляется, приготавливая к столу водочку и закусочку. Это его специальность и вместе с тем приятная обязанность.

Одна из театральных старух – это тёща главного героя или какая-нибудь двоюродная тётка, которая тоже живёт в семье на положении приживалки. Это незаметное, безмолвное, серое существо с серыми от седины волосами, с серым, землистым лицом, с серыми глазами и в сером, выцветшем от долгого употребления платье. Никому она не нужна, никто не разговаривает с нею и не обращает на неё никакого внимания. Вид у неё забитый, запуганный. Улучив момент, она украдкой хватает со стола что-нибудь съестное, например пирожок, и, давясь, жуёт, стараясь поскорей проглотить, чтоб никто не увидел. В этом и заключается вся её роль, которая вводится в комедию специально для смеха, так как, по мнению некоторых драматургов, подобная склонность старой женщины к чревоугодию очень комична.

Другая комедийная старуха – это приезжая бабушка, чаще всего мать главного героя, которая приезжает из деревни специально для того, чтобы её внучка могла расспрашивать у неё о том, как она впервые встретилась с дедушкой и как они полюбили друг друга. Поскольку есть уверенность, что бабушка не останется жить навсегда в семье, отношение к ней более терпимое, чем к первой старухе. Эта старушка на вид бойкая, держится бодро, но, не имея привычки к городской жизни, не перестаёт удивляться, как только здесь живут люди. Наиболее страшная для неё вещь в городе – это телефон, который начинает звонить каждый раз, как только все разойдутся по своим делам и она остаётся одна в доме. Услышав телефонный звонок, она вздрагивает всем телом и, несмело подойдя к аппарату, долго о чём-то думает, склонившись над ним и озабоченно подпирая рукой подбородок. Так как телефон продолжает нетерпеливо звенеть, она с недоумением пожимает плечами и, крутнув головой, протягивает к трубке руку, но тут же отдёргивает её. Услыхав позади себя смех, она оглядывается на публику в зрительном зале и, набравшись наконец смелости, снимает с рычага трубку. Проговорив с испугом: «Тю ты, скаженный!» – она долго рассматривает трубку, вертя её во все стороны, после чего прикладывает к уху, сначала одним концом, потом другим и кричит так, что за версту слышно:

«Але!.. Слюшию!.. А?.. Это ктоича? А? Чивоича?.. Да ето кто говорить-то?»

И так всё время, пока не положит трубку.

Исполнив этот свой сильно комический номер, она вскорости уезжает обратно в деревню.

Дополнительные персонажи

Кроме вышеописанных, бывают