Вместо ответа Черный дракон как-то хрипло и шумно выдохнул, и вообще складывалось ощущение, что ему тяжело дышать, поэтому я посоветовала:

— Не прижимайте меня так сильно, видите, вы уже едва дышите.

И он перестал. Дышать перестал. Вовсе. Вообще.

— Да что с вами? — встревожилась я.

— Ничего! Продолжайте, — зло ответил повелитель Долины драконов. И добавил: — У нас не так много времени, чтобы обращать внимание на мои проблемы с дыханием. Давайте дальше.

Дальше так дальше. И я передвинула его ладонь выше, расположив на яремной впадине на шее.

— Магия моей конфессии основывается на жестком контроле магического потока и, как следствие, блокировке эмоций во время магических ритуалов. Как вы, вероятно, знаете, у людей, которые сдерживают или блокируют эмоции, часто ощущаются боли именно в этой области тела. Видимо, поэтому маги Любережи ощущают магию, собственно, именно основанием шеи. Теперь скажите, вы что-то ощущаете?

Ладонь дракона неожиданно пододвинулась чуть выше, обхватывая мое горло, но он отпустил прежде, чем я даже успела испугаться, и как-то странно произнес:

— У вас очень тоненькая шейка…

— Что? — распахнув глаза, переспросила я.

— Просто отвлеченное замечание, — отмахнулся Черный дракон, вольготно размещая ладонь на верхней части моей груди таким образом, что фактически залез за ворот и теперь касался моей кожи. — Так что я там должен был почувствовать?

— Б-боль… — ощутив себя как-то неловко от его касания, настороженно ответила я.

И торопливо пояснила:

— Точнее, не то чтобы боль, но такое неприятное тесное ощущение…

— О, — перебил меня Владыка, — оно присутствует!

Теперь я застыла на миг, просто удивление было очень сильным, а затем, стремительно повернувшись, запрокинула голову и, глядя на дракона, воскликнула:

— Быть не может!

— Да знаете ли, — странно глядя на меня сверху вниз, напряженно отозвался Владыка, — сам удивлен.

Отрицательно покачав головой, я зажмурилась и постаралась вновь прочувствовать магию, расширив зону восприятия от ограниченного пространства до всего помещения. И вот теперь да, ощутила тянущую легкую боль внизу живота — тело среагировало на присутствие драконьей магии.

— Руку вниз верните, — потребовала я.

Дракон молча и даже словно с желанием подчинился, вновь разместив ладонь в самом нижнем отделе живота.

— Чувствуете? — спросила требовательно.

— Д-д-да, — с некоторой задержкой ответил Владыка. — Тянущее ощущение. Это ваш страх?

— Это моя реакция на драконью магию в данном помещении. Не убирайте руку, я сужу зону восприятия до этого кресла и круга, отделяющего его защитным барьером.

И, резко выдохнув, я ограничила территорию магического восприятия — тянущая неприятная боль исчезла мгновенно, сменившись безмятежным ощущением покоя.

— Так, — хрипло произнес Черный дракон.

Обернувшись, я посмотрела на него и спросила:

— Теперь вы понимаете, о чем я?

Владыка кивнул, не убирая ладонь, от которой мне там уже жарко становилось. То ли я так этого дракона ощущала, то ли он просто стал на порядок горячее. И меня очень удивило, что дракон продолжал смотреть на меня неотрывно, в то время как следовало бы уже заняться креслом. Определенно следовало. К тому же лично я понятия не имела, к чему нормальное и внешне очень удобное кресло еще и награждать заклинанием мягкости. И вот после этой мысли стало очень интересно поближе присмотреться к данному предмету мебели, но… но Черный дракон продолжал, возвышаясь надо мной, напряженно взирать на меня же, и в этих условиях ощущались какие-то опасения при малейшей мысли отодвинуться.

Исключительно из-за этих возникших непонятно от чего опасений я постояла немного и только затем тихо спросила:

— А вы помните, что у нас мало времени?

Дракон нахмурился и хрипло переспросил:

— Вы собираетесь погибнуть во цвете лет?

— Нет! — выдохнула я.

— В таком случае у нас времени более чем достаточно, — последовал ответ.

Но затем Владыка решительно стиснул челюсти и как-то рывком отстранился от меня, чтобы, обойдя так, словно опасался прикоснуться, подойти к креслу. Несколько секунд он молча смотрел на него, а затем в ладони дракона появился нож — одно движение, и жалобный треск материи ознаменовал собой кончину кресла нареченной Гаррата-Ррат-Эгиатара.

Этим тривиальным маневром Владыка в единый миг и вскрыл кресло, и раскрыл причину, по которой Ривэлл требовалось заклинание мягкости: под толстым слоем из четырех видов материи располагался странный деревянный механизм из маленьких полированных палочек, крепленных к крышечкам крохотных стеклянных контейнеров, в которых — и я отчетливо это увидела — хранилась копошащаяся жуткого вида субстанция, внешне походившая на живой черный песок, при виде нас торопливо сменивший цвет на серый.

Черная плесень!

В следующее мгновение Владыка схватил меня за руку и рывком оттащил от защитного круга близ кресла. Зло взглянул и, не говоря ни слова, с силой швырнул на тахту. И практически сразу вокруг нее вспыхнуло яркое, горячее белое пламя. Сильнейшее из всех существующих.

И вот только оградив меня от любой опасности, которую могла нести живая черная плесень, дракон зарычал, сжимая кулаки и с яростью глядя на весь этот ужас. Выругался на непонятном, видимо древнем, языке, глухо застонал, отвернулся и запрокинул голову, пытаясь выдержать этот удар. Удар чудовищного предательства.

Мне в этот момент было не легче, потому что не знаю, как Владыка, он, видимо, просто еще не понял, а вот я со всей очевидностью осознала: к созданию черной плесени приложили руку маги моей конфессии! Это осознание потрясло настолько, что я сидела совершенно оглушенная, безразличная к происходящему.

И вздрогнула, вернувшись в реальность, лишь когда вокруг кресла со смертоносным изобретением злого гения вспыхнуло пламя втрое выше, чем то, что окружало меня. И его яркий свет практически скрыл от моего взгляда момент, когда Владыка метнулся к брату, попутно вскинув руку в сторону раскрытого книжного шкафа. Увидела отчетливо лишь, как, повинуясь его жесту, с полки слетела та самая черная книга, самая большая и потрепанная из всех, и помчалась к дракону.

Затем распахнулся еще один шкаф, со скрежетом, от которого задрожал пол, и… и погас окружающий меня огонь.

— Милада, — перекрывая рев пламени, позвал Владыка, — я не помню точно место расположения, и мне нужна ваша помощь. Найдите масло ветиверии, масло белого дерева, эфир цитронеллы и спиртовой раствор мирта.

Я с готовностью вскочила с тахты и метнулась к открывшемуся шкафу. Масел здесь было неизмеримое количество: не просто сотни — тысячи сосудов. И не те, к которым я привыкла — в университете эфирные масла хранились в маленьких флакончиках, здесь — в едва ли подъемных для меня лутрофорах.