нетерпение мгновенно побороло страх вклиниться в разговор двух серьезных мужиков, и она вставила:

— Макс, подожди, ты уверен? Просто я думала, что раз он убийца, логично, что именно он и преследовал ее.

Скворцов явно не понял, о чем идет речь, поэтому пропустил реплику Кристины мимо ушей и продолжил свою гневную тираду:

— И где доказательства, что третий реально существует? Откуда ты вообще это взял?

Максим, несмотря на давление присутствующих, был спокоен как удав.

— Да тише вы, не нервничайте. Главное доказательство тому — признание убийцы, оставленное на зеркале. Все дело в нем.

— Ах, вот оно что! — выпалил раздраженный следователь, закатывая глаза. — Ну, конечно, признание. Я мог и сразу догадаться, что без Фролова тут не обошлось. Но чтобы так легко купиться на его дешевый треп? Да, Макс, ты меня разочаровываешь. В последний раз повторяю: не было там никакого признания. Слышишь? Не было! Это я тебе говорю.

— Нет, ты ошибаешься! Признание действительно оставляли. Косвенно это подтверждает и тот стик, найденный в прихожей рядом с телом на полу. Все ведь было сделано с целью нагнать страх и отвести подозрения, да и выглядело, думаю, действительно зрелищно. Чего стоит одна реакция нашего тренера! Да, надо отдать убийце должное, ведь учел он все, даже смог найти и выкрасть из квартиры главную улику, буквально оставив милицию с носом. Жаль, идеальный во всех смыслах план коту под хвост пустил Фролов. И, надо сказать, это он еще легко отделался: встань Фролов у меня на пути, давно бы уже сдох.

— Да что ты такое несешь? Ты же знаешь, что из дома Егоровой ничего, кроме ножа, не пропало. На этом железно настаивают свидетели. Да и нож, как оказалось, исчез по определенной причине, не крали его. По-моему, ты совершенно спятил. Короче, Макс, иди ты… домой!

Кристина попыталась смягчить углы.

— Милый, — мягко, как говорят с больными, начала она, — может, действительно стоит прислушаться? Наверняка ты путаешься из-за недостатка сна и стресса. И у меня такое бывает после двенадцатичасовых съемок. Ты определенно устал. Так поехали ко мне, выспимся, отдохнем. А завтра снова вернемся сюда и на свежую голову обсудим все еще раз. Ладно?

— Какой еще сон? — вышел из себя Максим. — Вдумайтесь в то, что было написано: «ПЕРЕДАВАЙ ПРИВЕТ СВОЕЙ МАМОЧКЕ. ФАНАТ666». Все же здесь! Это главное доказательство его невиновности. Да и Фанат666, естественно, здесь ни при чем. Значит, третий и есть убийца.

Следователь застыл в своем кресле, даже не зная, что на это ответить. Обычно говорят, что с сумасшедшими спорить нельзя. Он, собственно, больше и не пытался. В это время Кристина всеми силами старалась спасти своего парня от позорного провала.

— Макс, хорошо, пусть так. Но мы не понимаем до конца, что ты имеешь в виду. Как признание, оставленное стиком румян на зеркале, может быть доказательством невиновности Артура, а тем более подтверждать, что Матильду убил кто-то другой? Нет, ты не думай, я полностью согласна, что Артур не виноват. Но как ты пришел к выводу, что есть еще и третий?

— Ну вот, Макс, даже гражданка Марчук рассуждает более здраво. Хотя я вижу, ты уже успел ее настращать, будто бы Фанат666 до сих пор гуляет на свободе. Не обижайся, но подобные выводы просто смешны. Мы уже взяли Фролова, он во всех смыслах идеальный кандидат. И я готов изменить свое мнение только в том случае, если твой «настоящий убийца» явится ко мне с повинной прямо сейчас! — с ехидной ухмылкой закончил Скворцов.

— Ну, насчет повинной не обещаю, но про «прямо сейчас» устроить можно. Настоящий убийца уже здесь. Вот он, точнее, она, — Максим повернул голову в сторону девушки, глядя на Кристину серьезным, холодным взглядом. — Я ни разу даже не заикнулся, что признание Фаната666 оставлено румянами. Только что ты сама себя сдала.

Тут он вытащил из кармана диктофон, открыто демонстрируя, что разговор был записан. Небольшая перемотка, и слова Кристины о румянах громко проигрались вновь.

Глава 18. У всего есть обратная сторона

— Милый, что ты такое говоришь? — Кристина явно была растеряна. — Ладно, я признаю, Артур мне рассказал, что был в квартире Матильды и нашел ее тело, как именно Рому подставил. И про признание Фаната666 тоже. Артур сам его написал, но позже стер, решил, что никто не купится на легенду о брате-преследователе. Сейчас он, конечно же, ни за что в этом не признается и будет отрицать наш разговор, но я не лгу. Я не хотела лезть в это дело, поэтому и молчала. Все-таки Артур не чужой мне человек. Я знаю, что поступила неправильно, но ничего уже не изменишь.

— Нет, Кристина, — спокойно продолжил Максим, — ты лжешь. Да, Фролов легко мог взболтнуть тебе лишнего. Вот только он не имел ни малейшего понятия, чем именно была сделана та запись. Увидев признание на зеркале, он решил, что писали губной помадой, потому на допросе так и сказал. Губная помада и румяна в стике действительно очень похожи не только формой, но и цветом. Сегодня лично в этом убедился: попросил Марину выслать мне фотки этих средств. Да ни один мужик не скажет, в чем между ними разница. А вот девушка на раз-два одно от другого отличит. И этот факт пришелся очень кстати, когда я прикидывал, на чем же тебя можно спалить.

— Полный бред, — отрезала Кристина. — Зачем мне ее убивать? Из-за Артура? Нет, я не настолько его любила, чтобы убивать каждую, которая с ним спала.

— Я думаю, ты совершила это убийство не ради Артура, а из-за Матильды, ведь она приходится тебе троюродной сестрой.

— Что? — у следователя Скворцова неожиданно прорезался голос.

— Я ездил в деревню, где родилась Матильда Егорова, где жила ее мать и родственники, — рассказывал Максим, — пообщался с соседями и даже раздобыл пару семейных фоток. Твою маму, Кристина, зовут Ирина, и она двоюродная сестра матери Матильды, Светланы Борисовец. Ну только не отпирайся, даже если ты сменила фамилию, несложно поднять документы и доказать ваше родство. Добавь к этому твой прокол с румянами, отсутствие алиби на момент убийства и в целом все вранье, что ты тут наплела. Думаю, следствию не составит большого труда расширить этот список еще парочкой улик.

Повисла недолгая пауза, после Кристина громко цокнула, а лицо ее исказилось, весь вид выражал откровенное презрение и ярость.

— Ах ты, журналюга, докопался все-таки! Твоя взяла. Но не отрицай, провернула я это ловко.

— Допустим. Я лишь хочу до конца понять, каков был реальный мотив убийства? — Максим спросил