Судья Саммервилл поднял руку.

– Минутку, – сказал он. – Я хочу задать вопрос свидетелю.Лейтенант Трэгг, вы уверены, что эти отпечатки действительно принадлежат миссДелле Стрит?

– Да, ваша милость.

– И они свидетельствуют о том, что она притрагивалась кэтому оружию?

– Совершенно верно, ваша милость.

– Хорошо, – сказал судья тоном, свидетельствующим одостаточно серьезном отношении к сложившейся ситуации.

– Можете задавать вопросы, мистер Мейсон.

– Прошу меня простить, лейтенант Трэгг, если я вмешиваюсь вдело полиции. Но вы, кажется, проследили за всеми передвижениями Фолкнера,которые он совершил за несколько часов до своей смерти?

– Да, начиная с пяти часов, – ответил лейтенант Трэгг, – идействительно мы знаем все, что он делал, начиная с этого времени и до тогомомента, когда он встретил смерть.

– Он ездил в магазин Раулинса после пяти часов?

– Да. Сперва он съездил в банк, получил там деньги, а затемотправился в зоомагазин.

– И некоторое время занимался инвентаризацией?

– Да, около часа и сорока пяти минут.

– И когда он там находился, то увидел этот револьвер?

– Совершенно верно.

– И положил его к себе в карман?

– Да.

– И потом, согласно вашей версии, он, придя домой, вынулревольвер из кармана и положил его, ну, скажем, на кровать?

– Револьвер был в его кармане, – объяснил Трэгг. – Онвернулся домой, снял пиджак, брюки и начал бриться. Поэтому естественнопредположить, что перед этим он вынул револьвер из кармана.

– Так почему же вы не могли обнаружить на револьвереотпечатков пальцев самого Фолкнера, лейтенант Трэгг?

Тот задумался на какое-то мгновение, а потом промолвил:

– Должно быть, убийца стер его отпечатки.

– С какой целью?

– Видимо, для того, – спокойно улыбнулся Трэгг, – чтобыуничтожить дискредитирующие его улики.

– Отсюда можно сделать вывод, что если подследственная – тотчеловек, который совершил преступление, и этот человек оказался достаточноумным, чтобы подумать об отпечатках пальцев на револьвере вообще, то он вряд лиоставил бы свои собственные, не так ли?

Трэггу явно не понравился этот вопрос.

– Что вы подразумеваете?

– Что я подразумеваю?

– Вы, наверное, считаете, что мне известны какие-нибудьфакты, свидетельствующие об интеллекте убийцы?

– Вы уже подтвердили недюжинный ум убийцы, – сказал Мейсон.– Вы показали, что убийца стер отпечатки пальцев на револьвере, чтобыуничтожить дискредитирующие его улики. А теперь я спрашиваю у вас, согласуетсяли эта ваша версия с тем, что убийство совершила Салли Медисон?

Лейтенант Трэгг, видимо, понял ход мыслей адвоката, а Мейсонтем временем продолжал:

– Не проще ли было предположить, что девушка рассказалаправду: она, зная, что револьвер принадлежит Тому Гридли, попросту попыталасьубрать его с места преступления?

– Предоставим это решать суду, – сказал Трэгг.

– Спасибо за совет, – ответил Мейсон с улыбкой. – А теперь яхотел бы задать вам несколько вопросов другого порядка, лейтенант Трэгг.Насколько я знаю, полиция придерживается того мнения, что Харрингтон Фолкнербыл убит как раз в то время, когда писал на корешке чека имя Тома Гридли?

– Совершенно верно.

– И к этому выводу вас привел тот факт, что Фолкнер не успелдописать имя и чековая книжка была найдена на полу там, где он ее уронил?

– Да. Добавлю, что ручка тоже валялась на полу.

– А вы не думаете, что покойному могло что-нибудь помешать?

– Что именно? – спросил Трэгг. – Я был бы рад услышать вашемнение. Что еще могло заставить человека оборвать запись на полуслове?

– Телефонный звонок, например, – высказал предположениеМейсон.

– Чепуха! – ответил Трэгг. – Если вас интересует мое мнение,то я говорю: абсолютная чепуха!

– Именно вашим мнением я и интересуюсь.

– Если бы зазвонил телефон, Фолкнер наверняка дописал быфамилию до конца. Не бросил бы он на пол и чековую книжку вместе с ручкой.

– Следовательно, – подытожил Мейсон, – вы уверены, чтоФолкнеру помешал фатальный выстрел?

– Я считаю, что другого объяснения найти нельзя.

– Вы разговаривали с джентльменом по имени Чарльз Менлоу?

– Да.

– Безотносительно к его показаниям вы, вероятно, знаете, чтомистер Менлоу разговаривал с Фолкнером по телефону в то время, когда кто-то,может быть, подследственная, вошел в дом и был выгнан Фолкнером?

– Это не относится к делу, – вмешался Мэдфорд.

– Мне кажется, что обвинение просто тянет время, – заявилсудья Саммервилл. – Значит, вы возражаете против этого вопроса?

– Нет. Но ведь все это есть в показаниях мистера Менлоу?

– Совершенно верно, – подтвердил лейтенант Трэгг.

– Значит, если в тот момент в дом к Фолкнеру действительновошла Салли Медисон…

– Она сама призналась в этом, – перебил Трэгг. – Этоявствует из ее письменных показаний.

– Вот именно, – продолжал Мейсон. – Если она вошла внезапертую дверь и увидела, что Фолкнер в спальне разговаривает по телефону, иесли Фолкнер попытался выгнать ее, а она схватила револьвер и выстрелила внего, то она вряд ли могла стрелять в него еще раз, когда он подписывал корешокчека в ванной, не так ли?

– Минутку, минутку, поясните вашу мысль, – попросил Трэгг.

– Ведь совершенно очевидно, что, согласно версии полиции,когда Салли Медисон вошла в спальню, Фолкнер разговаривал по телефону. На еголице еще были следы мыльной пены, оставшиеся после бритья, а ванна наполняласьводой. Он попросил мисс Медисон покинуть его дом. Завязалась ссора. Она увиделаревольвер, лежащий на постели, схватила его и выстрелила в Фолкнера. Ну атеперь спрашивается: могла ли она стрелять в него, когда он был в ванной?

– Понятно, – ответил Трэгг. И добавил: – Я рад, что вызатронули эту тему, мистер Мейсон, потому что это наводит на мысль охладнокровном убийстве с заранее обдуманными намерениями, а не об убийстве всостоянии аффекта.

– Из чего вы это заключили? – поинтересовался Мейсон.

– Фолкнер успел вернуться в ванную и начал заполнять чек.Вот тогда она его и пристрелила.

– Это ваша новая версия? – спросил Мейсон.

– Нет, это ваша версия, мистер Мейсон, – ответил Трэгг сулыбкой. – И мне кажется, версия неплохая.