вместо того, чтобы создавать инфраструктуру их боевого использования, технической эксплуатации и ремонта в боевых условиях. В результате Красная армия имеет чертову прорву танков, но не имеет ни бронетранспортеров, ни самоходной артиллерии, ни самоходных зениток на гусеничном ходу, ни бронированных ремонтно-эвакуационных машин на танковой базе, страдает от крайне недостаточного количества специализированных гусеничных арт-тягачей и столь же недостаточного наличия подвижных ремонтных авто-танко-тракторных мастерских… А у немецкой армии все это есть, вот и воюй потом с ней, одними танками… Да и сами танки… Наклепали огромное количество одинаковых по классу, но разных по конструкции, запчастям и эксплуатационным расходникам машины, вот и бросаем их теперь при отступлении, потому что либо не умеем или не можем быстро отремонтировать, либо нет нужных запчастей и требуемого сорта топлива, моторного масла…

К слову сказать, танки вообще не панацея – главными средствами достижения победы в сухопутной армии всегда были и будут пехота и артиллерия, особенно артиллерия, которая, как известно, «Бог войны». А танки – они, хороши именно во взаимодействии с пехотой и артиллерией, но никак не в виде самостоятельного средства организации боя. Немцы это еще до войны очень хорошо поняли – достаточно посмотреть на штатный состав их танковой дивизии, где сейчас имеется всего один танковый полк, причем это полк двухбатальонного состава. Остальные части немецкой танковой дивизии – это два моторизованных пехотных полка (тоже двухбатальонного состава), полнокровный артиллерийский полк с наличием тяжелой артиллерии и средств мехтяги, мотоциклетный и разведывательный батальоны. Получается, основа ударной мощи их танковой дивизии вовсе не танки, а именно пехота и артиллерия, способные обеспечивать боевую работу танков.

У нас же… мало того, что штат танковой дивизии составлен ровно «наоборот», то есть включает в себя два танковых и всего один моторизованный пехотный полк, так все это еще и в теории, а вот на практике – танки действуют сами по себе, без поддержки пехоты и артиллерии, полк которой по штату тоже есть, но ни пехоту, ни артиллерию нечем за танками или вместе с ними перемещать… Потому и горят наши танки в бою, как спички, зачастую безо всякого толка…

– Кхм, однако, – оторопело пробормотал Карбышев и машинально оглянулся по сторонам, проверяя, нет ли поблизости особо любопытных и крайне ненужных сейчас глаз и ушей. – Вы, Сергей Иванович, выражаетесь довольно неосмотрительно, да и откуда такие… неосторожные высказывания в области бронетехники? Вы ведь, насколько я понял, по военному образованию командир именно пехотный, да и звание у вас, не сочтите за попытку унизить или обидеть, крайне невелико, чтобы в таких вещах глубоко разбираться…

Сергей, который давно уже принял решение открыться и все о себе Карбышеву рассказать, – если уж ему, не сломавшемуся в пыточных застенках лагерей смерти, не доверять, тогда кому вообще? – сейчас не особо сторожился и потому только улыбнулся на осторожную попытку старого генерала предостеречь его от вредной для здоровья критики Красной армии.

– Поверьте, Дмитрий Михайлович, я знаю, о чем говорю, и чуть позже, сейчас не время и не место, у вас будет возможность в этом убедиться. А сейчас – просто поверьте на слово… Так вот, возвращаясь к танкам и колесной броне: каждый вид броневой и вообще всей боевой техники имеет свое предназначение и особенности использования. И перефразируя высказывание Козьмы Пруткова про людей, оный вид боевой техники, будучи использован на своем месте, то есть по своему предназначению, наибольшую пользу принести может. В контексте сказанного – пушечные броневики на дорогах гораздо эффективнее всех наших легких танков, включая колесно-гусеничные, серии «БТ», то есть быстроходные танки (вот уж извратились наши конструкторы на ниве подражания малоумным идеям!), поскольку, имея ту же огневую мощь (сорокапятимиллиметровую танковую пушку) и лишь чуть более тонкую броню, значительно превосходят танки по скорости. А план удержания рокадного шоссе на участке от Суховоли до Осовца основан именно на высокой скорости переброски наших сил в пределах указанного участка шоссе. Чуть позже я вам его детально обрисую.

Ну, и еще момент, если уж разговор зашел о моих предпочтениях… Вы совершенно правы, Дмитрий Михайлович, нравятся мне наши пушечные броневики. Нравятся не только своими боевыми характеристиками, но и эксплуатационной надежностью, легкостью в техническом обслуживании и ремонте. Они ведь, как вы справедливо отметили, на автомобильной базе созданы, а значит, и с запчастями для их ремонта проблем нет, и сам ремонт гораздо проще, да и особая квалификация ремонтного персонала сверх обычного уровня не требуется. Особенно мне нравится последняя модификация, БА10М – этот броневик, по совокупности своих боевых и технических качеств, любому нашему легкому танку фору даст, если полное бездорожье не учитывать. Это, конечно, при условии грамотного применения, а если броню бездумно в неподготовленные атаки бросать или также бездумно, без выбора позиции, без окапывания, в обороне использовать, так тогда без разницы, танки или бронемашины: и тех, и других в бою одинаково быстро уничтожат…

– Вижу, Сергей Иванович, что в вопросах боевого применения бронетехники, в том числе колесной, вы разбираетесь очень хорошо. Поэтому, пожалуй, я действительно пока буду верить вам на слово. Но вот еще вопрос касательно броневиков: их тут больше, чем на полнокровную автоброневую роту, даже с некоторым избытком, а командовать ими всеми, как я видел, вы ставите всего лишь старшего сержанта. Что, никого постарше званием не нашлось?

Сергей оглянулся, отслеживая взгляд Карбышева, и увидел вдалеке Гаврилова, который, будучи в дороге «залит под пробку» инструкциями и тактическими схемами, сейчас собрал командиров бронемашин и проводил с ними занятие по тактике. Немного понаблюдал за его быстрой, азартной жестикуляцией, иногда перемежаемой ограниченно цензурными, а то и вовсе нецензурными выражениями на «русском командном», и, удовлетворенно улыбнувшись, повернулся к собеседнику.

– Видите ли, Дмитрий Михайлович, кажется, Наполеону приписывают выражение – за точность не поручусь, но смысл его такой: «Каждый французский солдат носит в своем ранце маршальский жезл». Это якобы потому, что он не стеснялся выдвигать в командиры достойных, не ставя при этом на первое место их звания, должности, происхождение и близость к трону. А вот в нашей армии бытует другая поговорка: «Наказание невиновных, награждение непричастных». Она, хоть и весьма юмористически, но довольно точно отражает тенденцию поощрять и выдвигать не тех, кто заслужил или достоин, а… по другим критериям. Бывают, конечно, исключения – те же дворяне и офицеры Петра Великого, выдвинутые им из низших социальных групп за свои способности, но это именно исключения, которые, как известно, лишь подтверждают правила. Менялись времена и социальные формации, вместе с ними менялись и критерии отбора, а вот