одеждой – так что, можно считать, тыл.

Сам я тоже смог обмыться горячей водой с мылом, сбрить наконец-то эту противную многодневную щетину, нормально поесть и переодеться в новое обмундирование, пусть даже оно и не генеральское, а всего лишь для среднего комсостава, и пока вообще без знаков различия: местный «самый главный старшина», Павел Егорович расстарался. – Вот уж спасибо ему за это, угодил.

И вот сейчас – еду с удобствами и в безопасности, в сопровождении броневого эскорта, к тому же в компании с очень интересным, в том числе своими необъяснимыми познаниями, командиром чрезвычайно необычного воинского подразделения… Да-с, весьма презанятные фортели выписывает порой судьба.

Пожалуй, с определенной долей условности можно констатировать, что трагические моменты катастрофического начала войны, обусловленные внезапным нападением хорошо организованного противника, для меня лично и для моих помощников закончились относительно удачно, далее война пойдет более упорядоченно. Ну, а раз так – самое время задуматься о своем месте и роли в этой войне, по крайней мере на ближайшую перспективу.

Возвращаться в Москву, к месту моей постоянной службы, в Академию Генштаба… А какой в этом смысл? Буду я там сидеть без дела и без пользы, поскольку все слушатели академии сейчас, скорее всего, уже на фронтах. Да даже если кто и остался, чему их учить, к чему готовить? К прошедшей войне?..

Это ироничное выражение лейтенанта Иванова, в разговоре обмолвившегося, что, мол, большие генералы почти всегда готовятся к прошедшей войне, ему очень понравилось, и, по зрелом размышлении, Карбышев решил для себя, что на примере Красной армии это видно очень наглядно. Готовились, учили молодые кадры тонкостям военно-инженерной фортификации, в том числе с использованием долговременных огневых сооружений, разрабатывали многоэтажные железобетонные доты, неуязвимые даже для тяжелой полевой артиллерии противника и способные достаточно долго сражаться в полном окружении, тратили на это огромные средства и ресурсы…

Потом, уже изрядно потратив средства и ресурсы, резко поменяли военную доктрину, со всем пылом «пролетарского энтузиазма» устремились в «стратегию сокрушения» (особенно в этом усердствовало «кавалерийское лобби» в лице Ворошилова, Буденного и иже с ними) и стали готовиться к наступательной войне на вражеской территории, практически ничего из технических средств и боевой техники (кроме несуразно большого количества танков) для этого не имея, но снова тратя средства и ресурсы… Потом, уже перед самой войной, снова ударились в укрепление обороны и, как следствие, начали строительство новых укрепрайонов, теперь на «новой границе», позабыв и позабросив старые УРы на линии Сталина, и снова тратили огромные силы, средства и ресурсы, при этом все делая в спешке, а потому кое-как и часто вообще неправильно, нерационально, бессмысленно…

Вот и получилось, что там, на самом верху, в верховном армейском командовании, каждый упорно гнул перед товарищем Сталиным свою линию не на основе знаний стратегии или тенденций развития военного искусства, а на основе лишь собственного боевого опыта, который у многих зачастую был ограничен службой на унтер-офицерских должностях в ходе Первой мировой войны и потом в сражениях Гражданской войны, с ее крайне специфическим характером ведения боевых действий, часто напоминающих не нормальную войну, а игру в «казаки-разбойники» или в «догонялки».

А эта война… пусть всего за неделю, но эта война уже ясно показала, что предвоенные догматы стратегии и тактики Красной армии не соответствуют текущим реалиям ведения боевых действий, вследствие чего советские войска и вынуждены сейчас отступать, откатываться под ударами грамотно организованной и хорошо оснащенной немецкой военной машины с ее превосходной тактикой огневого взаимодействия пехоты, артиллерии, танков и авиации…

Поэтому возвращаться в Москву никакого смысла не имеет, ничего особо полезного я там сейчас сделать не смогу. А вот здесь, где война, где идут бои и где всегда найдется место хорошему военному инженеру с боевым опытом, пусть и «прошедшей войны», я, вне всякого сомнения, весьма ощутимую пользу могу принести. Да здесь уже вроде и место мне нашлось – лейтенант Иванов сразу, уверенно и твердо, заявил, что меня ждет должность начальника Военно-инженерного управления формирующегося Белостокского оборонительного укрепрайона, которое, правда, еще предстоит создать, причем почти с нуля. Ответственность великая… как и опасность, в случае неудачи. Известно, у нас виноватых находят или назначают быстро, а «признание как царица доказательств» в работе наших карающих органов пока еще имеет место быть… и эта практика весьма распространена, надо признать. Но если уж мне, с моими знаниями и опытом строительства укрепленных районов, эта задача окажется не по силам, тогда кто вообще справиться сможет?..

И поэтому мое место здесь! А что до опасности, так остается только уповать на мудрое высказывание римского императора Марка Аврелия: «Делай что должен, и свершится, чему суждено».

Переходя от общего к частному, оставим пока в стороне вопрос: «С чего бы это простой лейтенант… Ну, пусть не совсем простой, но всего лишь лейтенант, так непоколебимо уверен, что командование укрепрайона с ходу одобрит мою кандидатуру на высокую должность», – рассмотрим саму идею.

Итак, новый укрепленный район, скорее, даже плацдарм, опять создаваемый в спешке и суматохе, но на этот раз совсем уж экстремально – в тылу противника, в непосредственной близости от его наступающих в глубину нашей территории войск, с еще даже не устоявшейся линией, а точнее, периметром обороны… И кто только додумался до такого… нетривиального решения? Такого за все время моей длинной боевой службы еще не было, и это определенный вызов моим знаниям и способностям, но, наряду с этим, весьма серьезные сложности и ограничения в моих действиях, обусловленные столь специфическими условиями построения обороны.

Впрочем, здесь я, пожалуй, не совсем прав и с выводами изрядно тороплюсь: наверняка ведь резоны именно такой организации оборонительного плацдарма есть, и, не ознакомившись с ними, рано делать выводы о целесообразности самой идеи в целом. К тому же не так уж она и абсурдна, если подумать. Вон, взять хотя бы укрепрайоны на новой границе – мы ведь при проектировании долговременных огневых сооружений заранее закладывали в расчеты возможность ведения ими эффективного оборонительного боя в частичном или даже полном окружении. Правда, там сроки окружения до момента деблокирования закладывались день-два, максимум неделя, а здесь, судя по всему, оборона планируется как минимум на несколько месяцев, но сама идея сражения в окружении при условии подготовленной обороны не нова и, как мне представляется, весьма перспективна, при условии грамотного и развитого инженерного обеспечения оборонительного плацдарма.

И вот если смотреть на ситуацию с такой точки зрения, тогда становится понятна моя предполагаемая роль и мои будущие задачи. Отнюдь не ползание по полям с лопатой и саперным