но я все никак не могу ре шиться. Я пока не знакома с родными Нильса. Если я поеду, все может пойти криво. Будет у меня худшее в жизни Рождество — и у них тоже. Что, если мы не понравимся друг другу? Всем будет грустно и неловко. С другой стороны, я знаю: Нильс бы хотел, чтобы я поехала. Знак бы какой получить, что ли.

— А ты веришь в знаки? — удивляется Беата.

— Нет, — отрицательно качает головой Нина. — Но хотела бы верить.

ГЛАВА 27

Зоя

Позднее утро, Зоя лежит в постели, под мышкой у нее притулилась Мавис. Оскар проводит выходные у Уилла, а они так и не решили, как и когда скажут ему, что встречаются. Уилл поговорил с Беатой и сумел ее успокоить, — впрочем, в семействе и так хватает разных передряг: свадьба отменена, отношения Беаты и Элоизы застыли в точке неопределенности. При этом все сходятся в одном: интересы Оскара превыше всего.

Впрочем, в спальне, наедине с собой, Зою посещают дерзкие (чисто теоретические) мысли о том, что при определенных обстоятельствах на первый план могут выйти и ее интересы. Нет, разумеется, не навсегда, и только в особых случаях. И все же попробовать хочется. Притом что она даже не настаивает на равенстве. Интересы детей всегда превыше всего, хотя Оскар и не ее ребенок.

Кстати, если отставить детей в сторону, ей, по некотором размышлении, представляется, что все ее мужчины почему-то просили — и получали — то, чего им хотелось, чаще, чем она сама. Она признает, что сама так устраивала. В конце концов, разве не проще быть рядом с довольным и удовлетворенным мужчиной? Любая женщина знает, что у мужчин настроение портится ежеминутно. Все женщины постоянно настороже и при первых же признаках неудовольствия включают систему перехвата: обласкать, ободрить, похвалить, проявить сочувствие.

Так выглядела ее жизнь с Ричардом. И к чему это привело? Прошел год с того момента, когда, лежа субботним утром в постели, она поняла: все кончено. Прошел год с того дня, когда она позвонила адвокату и запустила процесс разрыва общих связей. Одиннадцать месяцев с того дня, как он съехал; десять месяцев с того дня, когда она все рассказала родным; полтора года с того дня, когда она пустила его обратно; два года с тех пор, как он начал ей изменять (по крайней мере, насколько ей это известно, но не исключено, что начал он много раньше). Память об этой жизни высасывает все силы, не пошевелишься.

Уилл Шэннон — не Ричард. И тем не менее.

В дверь стучат.

— Заходи, — говорит она.

— Ну, расскажешь, что с тобой не в порядке? — спрашивает Зак.

У Зои перед глазами иногда мелькают видения будущего, в котором они с Заком так и пикируются, так и лезут друг другу в душу, так и живут вместе. Причем они уже до того дряхлые, до того телесно немощные, что соседи считают их супругами и называют «чудаковатой парой с того конца улицы».

Наверное, жизнь может сложиться и похуже — похуже всегда бывает. Вот только не такой она хотела для себя, уж это точно. Она смотрит на него.

— Тебя в Лос-Анджелесе похитили инопланетяне?

— Я как-то не заметил. А что?

— Ты давно превратился в господина Поплачь-Мне-в-Жилетку?

— А, ты про таких инопланетян. Которые изменяют тебе мозги, делают тебя более чутким и внимательным? Да ладно тебе, Зоя. Ты уже несколько дней хандришь. Давай, выкладывай.

Да, порой ей очень хочется побыть одной, однако нельзя не признать: человек в доме поднимает настроение. При Заке у нее не получается постоянно хныкать.

— Меня достает ситуация между Уиллом и Оскаром.

— События развиваются не так, как тебе бы хотелось?

— А что, кому-то хочется половинчатых полу-тайных романтических дрязг?

— Есть любители.

— Я не из их числа.

— Я догадался — глядя на то, как часто ты в унынии бродишь по дому.

— Это не уныние, — поправляет она. — Я жду, когда ситуация разрешится сама собой.

Уилл умница. Рано или поздно он поймет, что половинчатые отношения не могут быть стабильными, и что-то предпримет, чтобы разрешить ситуацию, — если, конечно, он ее любит и понимает.

— А как ты при этом себя ощущаешь?

— Зак, не разыгрывай доктора Фила из телевизора. Не в твоем это духе.

— А валяться в постели и жалеть себя — не в твоем духе.

— Зак, я не игрушка, чтобы тебя развлекать, — отрубает она. — У тебя что, мало друзей? Вот к ним и приставай.

— Не очень много, — сознается Зак. — В последнее время. — У меня есть поклонники, но нет друзей, причем я сам в этом виноват. Когда на меня свалилась слава, я довольно гнусно вел себя с теми, кто казался мне недостаточно блистательным, а когда снова свалилась слава, но уже дурная, друзья успели разбежаться. А все эти блистательные продали меня таблоидам или просто испарились. Так что — нет, у меня нет друзей, и мне не к кому приставать. Есть только ты.

У Зои сжимается сердце.

— Я тебе очень сочувствую, — говорит она. — Я… Звонит ее телефон. Это Уилл.

— Давай, отвечай, — командует Зак. — Я Мавис выведу. Скоро вернусь.

Она дожидается, пока он выйдет, потом снимает трубку.

— Привет-приветик, — говорит она. — Чего новенького?

— Почти ничего, — отвечает Уилл. — Мы с Оскаром смотрим футбол и делаем соус к макаронам. Передаю свой кулинарный секрет следующему поколению. А ты чего?

— Да так, дела делаю. Как всегда, занята.

Зачем она ему врет? Разве нельзя признаться ему, типа-как-бойфренду, что ей грустно и одиноко? Что в этом такого ужасного? Получается, что Зак сказал правду. Она нынешняя — не она. Вернее, она, но не такая, какой хочет быть. Зоя набирает побольше воздуха в грудь и говорит:

— Уилл, скажи, ты подумал, как сказать про нас Оскару?

Уилл понижает голос:

— Я помню, что мы хотели с ним поговорить после того, как все узнает Беата, но она вроде как успокоилась; может, не будем пока раскачивать лодку? Мне кажется, мы с Оскаром наконец-то начали относиться друг к другу, как положено отцу с сыном. Лучше бы сохранить эту ситуацию. А мы с тобой можем просто встречаться, как это делают все взрослые люди. Да, и вот что я еще хочу тебе сказать: а проблема-то вообще существует, нужно ли ее решать? Рано или поздно, понятно, придется, но в ближайшем будущем? Я не уверен.

Зоя даже не пытается погасить вспышку ярости.

— От меня не укрылось, что ты говоришь шепотом и, как я понимаю,