— А кто его охранять будет? — все-таки не удержались, спросили на прощание они.

— Я сам. Или вы думаете, что я с ним без вас не справлюсь?

Солдаты внимательно посмотрели на задохлого математика и успокоились.

— Справитесь. Конечно, справитесь!

— Нет, если вы сомневаетесь — можете сопроводить нас еще, — предложил я.

— Нет, нет, — дружно отказались солдаты, кося глазами на загруженные в машину ящики. — Нам некогда. Нам в часть надо возвращаться. Сами понимаете — служба.

— Понимаю.

Я остановил первую попавшуюся машину, усадил туда не осознающего, что с ним происходит, зека и сел рядом сам.

— В аэропорт.

— Кто вы? — спросил Баранников.

— Ангел-спаситель.

— Но вы следователь?

— В некотором смысле да.

— Вы сказали… Вы сказали, что я убийца…

— Точно. Убийца.

— Но кого, кого я убил?!

— Себя. Себя ты убил. И почти насмерть! В аэропорту я протянул освобожденному заключенному паспорт.

— Держите документ — Козловский.

— Почему Козловский?

— Чтобы легче было запомнить. По ассоциации с прежней фамилией.

В паспорте на имя Козловского была вклеена фотография Баранникова. Только чуть более молодого. Другой фотографии при просмотре его семейного альбома я не нашел.

— Ну что, перебираемся в самолет?

— Я ничего не понимаю. Кто вы? Что вам от меня нужно? Откуда паспорт? С моей фотографией. Я никуда не полечу, пока вы со мной не объяснитесь.

— Не полетите?

— Нет.

— Ну хорошо. Тогда я не настаиваю. Тогда мы вернемся обратно, — и я шагнул от стойки регистрации в глубь зала.

— Нет, — вскричал Козловский-Баранников. — Нет!! — И лицо его исказила гримаса страха.

Нет, все-таки тюрьма ему чем-то не нравилась. По крайней мере нравилась меньше, чем поданный на взлетную полосу самолет.

— Ладно, я скажу вам то, что вы хотите от меня услышать. Я не преступник и не следователь. Я нечто среднее. Вы мне нужны как специалист, быть может, единственный в своем роде. Когда вы выполните свою работу…

Козловский-Баранников напрягся.

— Я отправлю вас за границу. В любую страну, которую вы выберете на карте мира. Я не хочу, чтобы ваш талант загиб где-нибудь вблизи параши. Вы заслуживаете большего. Возможно, спасая вас, я делаю одолжение цивилизации. Персонально мне, как вашему спасителю, это еще придется доказать. Докажете — ваше счастье. Нет — отправлю обратно на нары. Потому что помогать непризнанному гению — это одно. А сбежавшему зеку — совсем другое. И совсем по-другому оценивается обществом. Так что у вас есть самые прямые стимулы для ударного труда. Вы все поняли?

Козловский-Баранников судорожно кивнул.

— Тогда, надеюсь, мы больше к этой теме не возвращаемся.

— Ну что, потрудимся во славу отечества?

— Потрудимся, — ответил Александр Анатольевич. — Нам не привыкать.

— Так потрудимся? Или как? — громко повторил я.

— Конечно, конечно, — закивал Козловский-Баранников. — Что надо делать?

— Все то же самое, что вы делали раньше. Только с большей пользой для народа. Ломать буржуинские коды. Справитесь?

— Я постараюсь.

— Вы уж постарайтесь, а то на Севере зимы холодные, а телогрейки худые, — напомнил я и тут же пожалел о том, что сказал.

— Хорошо, хорошо. Я сделаю все, что в моих силах. Я сделаю…

Похоже, с шоковой педагогикой пора заканчивать, пока я взамен грамотного «взломщика» не получил ни на что не способного истерика.

— Ладно, работайте и ни о чем таком не думайте. Не будет больше в вашей биографии тюрьмы. При любом исходе не будет. Вы свое отсидели. Амнистия! Александр Анатольевич, давайте первый телефон.

Запрос — отказ.

Запрос — отказ.

Запрос — отказ.

Пауза.

Отказ.

Запрос — пауза — пауза — и первая цифра

Есть первая цифра!

— Как он это делает? — спросил я единственного бывшего под рукой консультанта.

— Вам подробно или доступно? — уточнил Александр Анатольевич.

— Доступно.

— Тогда представьте замок. С единственным закрывающим его кодом. Чтобы его открыть, надо перебрать тысячи комбинаций цифр. Что в принципе невозможно. Или…

Я пожал плечами.

— Или сломать его механизм. Что и делает наш юный друг. Он запускает в память компьютера специальный вирус и с помощью его разрушает системы защиты. А как он это делает, я, честно говоря, и сам понять не могу. Возможно, и он до конца не понимает. Но, что интересно, делает! Потому что талант!

Запрос — отказ.

Запрос — отказ.

Запрос — уточнение.

Пауза.

Вторая цифра…

Через десять часов первый пароль пал.

— Пошла! Пошла информация! — радостно сообщил Александр Анатольевич.

Цифры. Факты. Фамилии. Географические названия. И снова цифры, названия… Сотни и сотни страниц!

Как все похоже на то, что мы уже делали. Похоже и в то же время не одинаково! Есть отличия. Здесь. Здесь. И здесь. Немного иной подход к сбору информации. К ее систематизации.

Другой и в то же время очень подобный! Как два рожденных от одной матери и от одного отца брата. Не близнецы. Но братья!

Кто же повторяет наши шаги? Кто идет шаг в шаг с нами?

Второй номер. Запрос — отказ. Запрос — уточнение. Запрос… Новые десять часов.

Взломано!

Опять фамилии, цифры, географические названия. Из других источников. Но подбор тот же. Те же года, те же числа, те же фамилии.

Дальше, дальше!

Третий телефон!

Это что-то новенькое! Это такое новенькое, что дух захватывает! Документы «ДСП» и «Совершенно секретно». Самых разных учреждений. Государственного статуправления. Министерства иностранных дел, таможни, других министерств.

— Неужели можно пробраться и туда?

— Как видите, можно. Принцип взлома — он одинаков что для банков, что для сверхсекретных архивов.

— Вы можете узнать, куда эта информация пошла дальше?

— Если куда-то ушла — возможно. А если была сброшена на дискеты — то нет.

— Попробуйте. Запрос — отказ. Запрос — отказ. Уточнение. Уточнение. Отказ.