PS. Список изъятой аппаратуры прилагается.

Конец цитаты.

Машину я подогнал прямо к подъезду.

— Выходи строиться, — по-армейски сообщил я своим соседям по конспиративной квартире.

— Съезжаем?

— Съезжаем. Пора менять обстановку.

— Совсем съезжаем?

— Безвозвратно. Умные нелегалы в одной и той же квартире два раза подряд не появляются.

— Куда теперь?

— Никуда конкретно.

— Ну хотя бы район?

— Никакого конкретно.

— Да ладно вам. Что за глупые игры. Все равно же через час-два узнаем.

Обиделись. А между прочим, зря. Я их не интриговал и не обманывал. Я говорил чистую правду. Насчет того — что никуда конкретно.

— Готовность через четверть часа? — уже привычно спросил Александр Анатольевич.

— Через четверть.

— Только «винты»?

— Нет, на этот раз можно и компьютеры. У меня машина.

— Большая?

— Большая. Влезет все, что нужно. Еще и место останется.

Со сбором уложились в двадцать пять минут. Но эти не укладывающиеся в нормативы минуты я своим гражданским коллегам простил. Погони за нами не было. Можно было слегка расслабиться.

— Готовы?

— Готовы.

— Ну тогда на выход.

Вышли все разом, держа перед собой объемные спортивные сумки. В каждой — по компьютеру. А те, что не влезли, — оставили на подоконнике, предварительно выдернув из них диски. То-то хозяевам будет радость. Пока они во всем не разберутся.

Подъездную дверь пришлось открывать ногами, потому что руки были заняты.

— Ну и где обещанная машина?

— Да вот она.

— Где?

— Перед вашими носами.

«Перед носами» легковых машин не было.

— А это что?

— Это холодильник.

— Вот она эта наша машина и есть.

— В ней же мясо возят.

— Вы тоже не флора. Не фрукты-овощи.

— Мы, может, и нет, но кое-кто — точно фрукт, — попытался пошутить Александр Анатольевич.

Я молча открыл заднюю, похожую на ворота дверь.

— Бросайте сумки сюда.

— А сами?

— А сами, так и быть, в кабину. Выедем за город, там разберемся, кому какие авто по чину.

Я сел за руль, положив рядом мною же «нарисованные» права, путевки и накладные на несуществующий груз.

Выехав за город, я завернул в первый же встретившийся по пути лесок и заглушил двигатель.

— И что дальше?

— Дальше? Я за баранку. Вы — в кузов.

— А не замерзнем?

— А вы не раздевайтесь.

Я снова открыл рефрижераторную дверь.

У входа висели мороженые говяжьи туши.

— Нам навешиваться между ними? На крюки?

— Нет. Вам пробираться за них.

Я отодвинул одну из висящих туш, затем покрытую инеем полиэтиленовую пленку, затем открыл небольшой люк в сплошном монолите от пола до потолка мороженого мяса.

— Прошу!

За тушами было еще одно, гораздо большее, чем первое, помещение. С удобными креслами, откидным диванчиком, микрокухней, несколькими полками под аппаратуру и утепленными многими слоями пенопласта и пенопропилена стенами.

— Вот здесь вы и будете жить.

— А куда же в туалет ходить? — удивился Козловский-Баранников.

— А ходить, извините, вот в эти полиэтиленовые мешки. А потом выносить их на мороз. Благо он тут у вас под боком. А потом, когда все это застынет, — выбрасывать. Понятно?

— А какой-нибудь квартирки получше не нашлось? — спросил Александр Анатольевич. — Готов терпеть даже комнату в коммуналке.

— Вам квартирные удобства нужны или результаты нашей работы?

— А какая связь?

— Самая прямая. Вы утверждали, что на стационарной квартире со стационарным телефоном нас смогут легко вычислить. Так?

— Так.

— А если мы будем менять адреса каждый день, то вероятность быть пойманными за руку, набирающую очередной номер абонента, уменьшается? Верно?

— Ну, верно.

— А если мы меняем адреса каждый час?

— То вычислить нас будет практически невозможно! — докончил за меня фразу Козловский-Баранников.

— Ну вот видите.

— А где же в холодильнике телефонная линия? — удивился Александр Анатольевич.

— А телефонная линия есть на каждой улице. В любом квартальном распределителе. Помните такие высокие металлические «шкафы», в которых любят копаться монтеры с телефонными трубками? Или в любом колодце связи. Достаточно подцепить к ним все ту же «лапшу», и вы в релейных сетях ближайшей АТС.

— А ведь действительно, — хлопнул себя по лбу Александр Анатольевич. — Как это я сразу о «шкафах» не подумал?

— Потому что вы «сразу» о другом подумали. О теплом, со всеми удобствами туалете. И ванной.

— Точно. Был грешок.

— Ну что, поехали?

— Поехали. Куда деваться. У говядины, к которой нас приравняли, нет права собственного голоса.

— А вот здесь вы не правы. И право есть, и голос, и каналы его передачи. Вот здесь, обратите внимание, — кнопка срочного вызова. От нее сигнал идет ко мне в кабину. Это — динамик ретранслятора. Все, что я буду говорить в кабине, — вы будете слышать в салоне. Это микрофон обратной связи. Но сразу я по нему могу не ответить, только когда будет подходящее, без посторонних ушей и глаз место. Так что вы напрасно глотки не рвите. И не пугайтесь, если я не буду реагировать на ваши запросы. И, наконец, самое главное — лампочка тревоги. Если она загорится, вы должны, что бы в эту минуту ни делали, замереть, не двигаться, не разговаривать и желательно даже не дышать.

— Сколько не дышать?

— Пока лампочка не потухнет. Все понятно?

— Все.

— Ну тогда по коням?

— Скорее по… морозильным камерам.

Я вырулил на автостраду. По ней на Кольцевую дорогу. С нее на проспект. С которого свернул в малоприметный переулок. У первого же «шкафа» связи я затормозил.

Встал я очень расчетливо, чтобы длинным корпусом рефрижератора перекрыть подходы к телефонному распределителю. Открыв отмычкой «шкаф», подсоединился к ближним клеммам.

«Контакт?»

Я закрыл «шкаф», залез в кабину и приложил к уху наушник.