— А какой? — липкий страх отпустил еще не окончательно, но все-таки Боссу полегчало. Он вытер со лба пот и мысленно перекрестился.

— Теперь ты турок, переводчик из строительной компании. Нормально?

— Турок, так турок. Говорить по-турецки, надеюсь, от меня не потребуется.

— Нет, только ходить с турецким акцентом, — засмеялся Заур.

— Это как?

— Вот так, как ты сейчас ходишь, ноги колесом, — Заур пошел вперед, нарочито раскорячившись и переваливаясь на полусогнутых ногах.

— Шутки у тебя — колхозные, — не сдержался Босс. — И сам ты колхозник!

Заурбек махнул рукой:

— Пошли, Босс! Нам тоже побриться надо, мы теперь с тобой бизнесмены — он коротко хохотнул. — А кто из нас колхозник на самом деле, — добавил он уже на ходу, тихо, почти неслышно, — это жизнь разберется. Недолго осталось.

Через час их невзрачную «Ниву» остановил на трассе патруль. Солдатик, просмотрев документы, оживился и нагнулся к сидевшему на заднем сиденье Боссу.

— Товарищ турок! — он радостно осклабился щербатым ртом. — У вас закурить не будет чего-нибудь нормального?

Босс с перепугу не мог ничего сообразить и только таращился на солдатика сквозь заляпанное грязью стекло.

— Сигареты у меня есть! — солдатик продолжал мельтешить в окне. — Но плохие только… Может у вас хорошие есть? Побаловаться.

— Не понимает он тебя, — спас ситуацию сидевший за рулем Заур. Одной рукой он придержал уже тянувшегося к пистолету Ширвани, повернулся назад и громко затарабанил:

— Сигаретлы американер быдл федералер урлы, — и прошипел с улыбкой. — Закурить ему дай! «Мальборо» ему дай.

Босс, до которого наконец дошел комизм ситуации, тоже изобразил подобие улыбки и протянул в окно пачку.

— Мерси, товарищ турок! Счастливого пути! — солдатик махнул своему сослуживцу автоматом. Шлагбаум пополз вверх.

«Нива» выползла из лабиринта бетонных блоков и покатила на север.

— Отдыхай, Босс, теперь до самого Ставрополя едем спокойно. Это был последний блок-пост на трассе, — пальцы Заурбека застучали по рулю в ритме лезгинки.

— А у меня это была последняя пачка «Мальборо», — огрызнулся Босс.

— Не плачь, сейчас все купим. И страну эту купим, и всех людей в ней купим. Да, Ширвани?

— Хорош трещать, балаболка! — мрачно отозвался Ширвани. — За дорогой смотри. Эй, Босс, у тебя какие-нибудь знакомые в Ставрополе есть?

— К счастью, нет.

— Почему к счастью?

— Менты на меня такого добра понавешали, до смерти не отмоюсь, — Босс смотрел на мелькавшие за окном бесконечные поля и изо всех сил себя жалел. Ну вот за что ему все это? Он что, бандит, вор, насильник? Он же, по сути, бизнесмен. И вот он, вполне приличный бизнесмен, едет в одной компании с боевиками. С бандитами, чего уж там. Едет, между прочим, чтобы на них работать. Это покруче будет, чем подпольный бойцовский клуб. Эти сволочи чекисты сами виноваты: превратили вполне тихого бизнесмена — не без греха, но кто нынче без греха — в того, кто станет работать на бандитов. Потому что больше ему податься некуда. Не-ку-да. Действительно ведь — до смерти теперь не отмыться от их подставы.

— Забудь! — ухмыльнулся Заур. — Ты теперь турок! Ха-ха! Только на родину ехать не советую. Могут недоразумения возникнуть.

— Потому что я турецкий язык не знаю?

— Нет, это мелочи. Потому что парень, паспорт которого у тебя в кармане лежит, туда уже никогда не доедет, — Заур расхохотался в голос. — Ты чего нахмурился, Босс? Шуток не понимаешь? Или думаешь, жить по паспорту покойника — плохая примета? Или в Турцию так уж захотелось? Ничего, вот поработаешь, другой паспорт добудешь — и в Турцию сможешь слетать, и в Шмурцию, и даже в Настурцию!

Летел на задание Борис, уже ни о чем не думая, уже затикала в нем нацеленная на схватку машина. Ну, посмотрим, как они его остановят! Нет такой силы в этом мире. Он вернется к Алене, он вернется к родителям. И вернется — победителем!

Петр Петрович, сидевший через ряд, сладко похрапывал. Но тут вдруг самолет нырнул в воздушную яму, майор дернулся и сразу заорал в сторону пилотской кабины:

— Эй, командир! Не дрова везешь! — он повернулся к Борису. — И чего я с тобой поперся?! Мне ведь там даже из самолета показаться нельзя будет.

— Почему? — удивился Борис. — Климат неподходящий?

— Климат! — передразнил Теплов и принялся раскапывать недра своего бездонного портфеля. — Вот, я же знал, что не мог его забыть! Теперь-то уже, можно сказать, музейный экспонат… — он протянул Борису пожелтевший листок, покрытый завитушками арабской вязи, окружающей три невнятных, похожих одна на другую фотографии.

— И зачем мне это? — растерялся Борис. — Я же языка не знаю.

— Вот вроде умный ты парень, Козырев, а иногда как дитя малое, — майор любовно расправил бумажку и начал водить по ней пальцем. — Листовка типа «их разыскивает милиция». Только не милиция, а как раз бандиты. Вот снайпер наш один. Они думали, что он девушка, потому что стрелял исключительно по… как бы тебе сказать… в пах, короче. Такой у него почерк был. Живой, кстати, не поймали они его. Вторым номером командир разведывательной роты, светлая память… — Петр Петрович вздохнул. — А вот и я! Третьим номером в списке. Они эти бумажки всем своим головорезам раздавали. Видишь, сколько денег за меня обещали? — количество нулей действительно впечатляло. — Эх, мог бы тогда за такие деньги двушку купить в спальном районе. Надо было сдаваться.

С листовки на Бориса смотрел бородатый бандит с вытаращенными глазами и перекошенным лицом.

— Не похож, скажешь? — усмехнулся Теплов.

Борис покачал головой:

— Не очень.

— Поэтому и живой, — подытожил Петр Петрович. — С тобой та же петрушка. Думаешь, ты сейчас сильно похож на выпускника средней школы Бориса Козырева? Ухо даю на колбасу, тебя бы и брат твой родной не узнал.

— Нет, Глеб бы узнал, — возразил Борис. — Но он-то ладно. Но меня же в новостях все увидят.

— Мы журналистов близко не подпустим, не волнуйся. И потом, не забывай, ты везде будешь с охраной, — майор кивнул на четверых агентов, которые сидели в хвосте салона с открытыми ноутбуками на коленях — резались в морской бой. — Они все щелчки фотоаппаратов на себя возьмут. Работа у них такая, услышишь щелчок, прикрывай свой объект. Потом уже разбирайся, что это щелкнуло, затвор Макарова или кодак.

Борис скептически усмехнулся:

— Как же меня Салаудди украдет при такой бдительности?

— Это его головная боль, — отмахнулся Теплов. — Придумает что-нибудь. Он же будет считать, что вокруг тебя олухи из охранного агентства. Сочинит какой-нибудь неожиданный ход — грубый, но дерзкий. Он когда-то в этом цирке от морпехов отбивался, его оттуда по трубе вытаскивали. Там их внизу целый лабиринт, и одна как раз под раздевалкой, точнее, под душевыми кабинками. И выход из ВИП-ложи там неподалеку, и Салаудди это тоже наверняка знает. И когда он начнет действовать, ребятки это поймут. И ему помогут.