Более того, все предыдущие расчеты никак не отражают предыдущую волну сокращения ставок за оплату субсидируемой государством юридической помощи, прокатившуюся в 2010 году и, помимо прочего, обернувшуюся 37 %-ным сокращением в реальном выражении ставок адвокатов в Королевском суде. Хотя эти сокращения и были нацелены главным образом на барристеров, многие фирмы, предоставляющие услуги солиситоров, нанимают своих собственных барристеров или солиситоров-адвокатов, чтобы заниматься адвокатской деятельностью в Королевском суде, и адвокатские ставки помогают им компенсировать низкую оплату труда солиситоров. Так что и без того угрюмая оценка была на самом деле чересчур оптимистичной. С учетом всего вышесказанного, комиссия взмолилась к государству больше не урезать ставки при текущем положении дел на рынке. Уже через месяц, 20 марта 2014 года, государство, невзирая на все уговоры, все-таки объявило о первом этапе снижения ставок «в среднем» на 8,75 %, а также установило фиксированную ставку для большей части выполняемой солиситорами работы в Королевском суде.

К счастью, вскоре после вступления в силу второй серии сокращений и последовавших массовых забастовок, начатых фирмами с северо-запада, отказавшимися брать дела по новой схеме, тогда еще новоиспеченный министр юстиции Майкл Гов осознал безрассудство своего предшественника и поспешил полностью отменить новую модель заключения контрактов в январе 2016 года, постановив также отменить вторую череду сокращений. К сожалению, первая волна сокращений на 8,75 % осталась им нетронутой, и фирмам с показателем рентабельности чистой прибыли в 5 % пришлось нелегко. Причем этот второй этап сокращений находится в подвешенном состоянии, будучи отмененным лишь временно, – эдакий дамоклов меч, нависающий над судебной системой, пока министерство юстиции пытается добиться сокращения расходов другими путями.

Ну и, конечно же, в модели фиксированных выплат каждый телефонный звонок в прокуратуру в поисках доказательств, каждый факс с повторным требованием о разглашении нужных материалов, каждое письмо с вежливыми напоминаниями о необходимости исполнения указания суда, каждое слушание по вопросам делопроизводства и каждое безрезультатно отложенное слушание связаны с дополнительными расходами, которые солиситору никто и не думает компенсировать. В то время как упрощение судопроизводства и уменьшение числа ненужных слушаний в долгосрочной перспективе и поможет разгрузить фирмы, специализирующиеся на юридической помощи подсудимым, в настоящее время именно от них требуют браться за все больше и больше проблем, спровоцированных неэффективностью судов и прокуратуры. Так быть не должно. Судя по последним заявлениям министерства, они воспринимают субсидируемую государством юридическую помощь как одну из форм добродетели – так, словно это можно выполнять за жалкие копейки, а то и вовсе безвозмездно, ведь фирмы с лихвой смогут окупить свои издержки деньгами, полученными от доходной коммерческой юридической помощи (12). Но даже если не принимать во внимание оскорбительное предположение, будто в специалистах по уголовному праву нет никакой ценности, будто эти коварные и непокорные монстры (т. е. уголовные дела) уголовной практики могут быть одолены и укрощены в перерывах между делами о слиянии крупных фирм и бракоразводными процессами, то все равно не может в принципе считаться правильным то, что решение о свободе человека – убыточное дело. Если вас ошибочно обвинят в каком-то преступлении, насколько вы будете уверены в качестве предоставляемой государством юридической помощи, зная, что представители ваших интересов получают меньше минимальной заработной платы? Работа по уголовным делам должна оплачиваться по праву. Если этого не происходит, если солиситорам платят гроши, то вы можете сами догадаться, на какую защиту в суде можно рассчитывать.

Впервые я встретился с Дариусом в камере местного отделения Королевского суда. Материалы для предварительного слушания по его делу всучил мне старший клерк накануне в 18.25 – такой вот дополнительный бонус в мою растущую коллекцию «возвратов» от старших, более занятых членов нашей конторы. На юридическом жаргоне «возвратом» называется дело, изначально порученное кому-то другому, однако в последний момент попавшее в твои руки: при составлении графика судебных разбирательств мало кто задумывается о том, будет ли адвокат в это время свободен (и даже когда у него оказывается свободное время, вездесущий хаос, задержки, затянувшиеся и перенесенные слушания частенько приводят к тому, что ты все равно не успеваешь явиться в суд на очередное дело), так что слушания по нашим делам часто пересекаются, и мы просим своих коллег подменить по одному или нескольким делам. Ключевая задача клерков заключается в том, чтобы присматривать за этой беспорядочной каруселью и заботиться о том, чтобы на все слушания, назначенные на следующий день, кто-то да пришел. Таким образом, когда в начале шестого вечера им звонит изнуренный барристер, чтобы сообщить, что его трехдневные слушания превратились в четырехдневные, все в конторе разбирают его назначенные на следующий день слушания. Когда ты младший адвокат, бултыхающийся в самом низу цепочки, такие возвраты составляют изрядную долю твоей работы, пока ты не сделаешь себе достаточно хорошее имя, чтобы солиситоры начали поручать дела лично тебе. Так Дариус и вошел в мою жизнь, когда я находился в самом низу адвокатской иерархии. Папка с материалами оказалась пугающе легкой даже для предварительных слушаний. Хотя первое заседание в Королевском суде, как правило, и проводится без всех необходимых от прокуратуры бумаг, которые обычно предоставляются несколькими неделями позже, солиситор все равно должен был приложить усилия, чтобы собрать нечто больше одной только полицейской сводки. В папке также должны были присутствовать основные замечания солиситора, отражающие самую важную информацию, такую, как указания подзащитного, его версия событий в отношении предъявленных обвинений, а также любая практическая информация, которая может понадобиться барристеру перед встречей с клиентом. Например, тот факт, что у клиента серьезная задержка в развитии. Что он довольно потрепанный жизнью потомок пьяницы (его мамы) и героинового наркомана (его папы), у которого, как и у многих подобных детей, провалившихся через трещины в системе, были тяжелые, запоздало диагностированные проблемы с умственным развитием. Что после того, как его мама ушла, когда ему было три, его собственноручно растил ни на что не годный, одурманенный наркотиками отец, и никакого школьного образования он не получил, да и общался с большим трудом. Что его мир представлял собой нескончаемую тишину и фрустрацию, управляемый губительным букетом психологических, поведенческих и психиатрических расстройств, вылившихся, начиная с четырнадцати лет, в серию уголовных процессов по обвинениям во всевозможных мелких правонарушениях – главным образом причинение материального ущерба и нарушение общественного порядка, – через которые и проявлялась его фрустрация. А также что, когда его состояние усугубилось, свое девятнадцатилетие он встретил в психушке, куда его направили в соответствии с законом о психическом здоровье и откуда совсем недавно выпустили на поруки отца. Все это я узнал уже в суде, когда, отчаявшись искать информацию по делу и раздосадованный тем, что солиситор не брал трубку, я решил атаковать офицера службы пробации Мартина, чтобы тот откопал для меня предварительный отчет по последнему судебному разбирательству в отношении Дариуса. Совместно со сводкой MG5 этот отчет помог мне составить общую жуткую картину жизни Дариуса. Причина отсутствия необходимых материалов в предоставленной мне папке была напечатана на последнем листке, в графе «солиситор»: «Керес и Ко». Слово «солиситор», конечно, тут не совсем уместно, так как нормальные солиситоры по уголовным делам не имеют ничего общего с теми аморальными мошенниками, строящими из себя солиситоров, которых представлял Керес. Сложно описать эти непорядочные личности так, чтобы написанное не напоминало биографию «Плохого адвоката 1» в сценарии какого-нибудь фильма девяностых годов. Каждый аспект их существования – методы их работы, нанимаемые ими люди, их ценности – насквозь пропитан бесчестностью. Единственным положительным моментом является то, что таких фирм, к счастью, ничтожное меньшинство, однако они все же существуют и зарабатывают на полной неосведомленности людей, впервые очутившихся в мире уголовного правосудия.