152 мм позволило нашим войскам прорвать оборону противника. 16–17 января войска армии вышли на рубеж Лотошино — Шаховская».

После этого 1‐я ударная армия была выведена в резерв для пополнения.

* * *

Схожим образом развивались события и к югу от Москвы.

Рано утром 6 декабря перешла в наступление и 258‐я стрелковая дивизия. Врагу был нанесён серьёзный удар. Ночью 7 декабря он вновь попытался атаковать окраины Тулы, но, оставив на поле боя множество убитых и раненых, был вынужден отойти назад. 8 декабря 50‐я армия перешла в наступление на всём своём фронте. Началось массовое изгнание гитлеровцев с тульской земли. Теснимая нашими войсками, сильно потрёпанная танковая армия Гудериана, бросая по пути оружие и технику, отходила на юг. 14 декабря была освобождена от фашистских захватчиков Ясная Поляна.

«Об этом я немедленно сообщил начальнику Генерального штаба маршалу Б.М. Шапошникову, — вспоминал В.И. Болдин. — В ответ услышал в телефонной трубке взволнованный голос: «Спасибо за приятную весть. Передайте благодарность всем, кто спасал Ясную Поляну».

Позже Болдин поделился своими впечатлениями от встреч с Борисом Михайловичем: «В полночь я уже сидел в кабинете начальника Генерального штаба. За долгие годы службы в армии нам с Шапошниковым часто приходилось встречаться, и каждая встреча радовала меня. В этом замечательном человеке, всегда внутренне и внешне подтянутом, организованном, гармонично сочетались душевная красота и огромная эрудиция, высокая культура и блестящее знание военного дела.

Он был высокообразованным представителем военного командования и обладал большим личным обаянием. С первой же встречи маршал Шапошников располагал к себе. Ни занимаемый пост, ни перегруженность работой не мешали ему быть всегда одинаково ровным, общительным. Его никогда не покидало чудесное качество — умение для каждого найти доброе слово.

Вот и теперь, в этот поздний час, беседуя со мной, Борис Михайлович интересовался самочувствием, расспрашивал о семье, вспоминал события далеких двадцатых годов и наши первые встречи. Несмотря на то что в ночное время московское небо было особенно тревожным, маршал сохранял полное спокойствие. Больше того, он сумел создать атмосферу уюта, наполнить беседу теплом».

* * *

В неоднократно цитируемой нами книге Шапошникова «Битва за Москву» о ходе наступательной операции сообщается, что в происшедших боях сопротивление врага было сломлено, «и он стал отходить, бросая вооружение, сжигая машины, устилая трупами людей и лошадей пути отступления».

При этом Борис Михайлович отмечал, что тяжёлые зимние условия, короткий день, глубокий снег и сильные морозы (25–35° ниже нуля) затрудняли и ограничивали действия наступавших войск.

Подводя итог всего сражения, маршал Шапошников писал: «В результате просчетов немецко-фашистского руководства в области планирования войны в целом и в ведении операций на московском направлении план захвата столицы Советского государства провалился. В начале декабря немцы подошли к Москве на 25 км с северо-запада и уже могли бы обстреливать город из дальнобойных орудий. Но на этом их наступательные возможности иссякли. В процессе двадцатидневной ожесточенной борьбы на подступах к Москве немцы утратили свои преимущества в отношении сил и оперативного положения. Они вынуждены были вскоре перейти к обороне в невыгодных условиях, будучи охваченными на обоих крыльях войсками Красной армии, а затем под всё возраставшим натиском наших частей начали поспешное отступление»[195].

Выдающийся стратег Борис Михайлович Шапошников отмечал: «В результате декабрьского контрнаступления Красной армии немецкие войска понесли настоящее, большое поражение. Политические и стратегические последствия разгрома немцев под Москвой огромны. Уже сейчас (книга была выпущена Военным издательством в 1943 году с грифом «секретно». — В.А.) можно сказать, что значение победы над немцами в декабре 1941 года в общем ходе настоящей мировой войны не меньше, чем значение знаменитой победы на Марне в 1914 году, послужившей поворотным пунктом в войне 1914–1918 годов и приведшей в конечном счете к поражению Германии».

Таким образом, начальник Генерального штаба оценил стратегический результат победы в Подмосковье как перелом в ходе тяжелейшей для страны войны. «С этого времени Красная армия перешла от стратегической обороны к стратегическому наступлению. Миф о непобедимости германской армии был рассеян окончательно, и в последующем немцы неоднократно и жестоко были биты на нашем фронте. Столица Советского государства — Москва — была освобождена от непосредственной угрозы нападения врага, равно как была очищена от немцев значительная часть советской земли. Оперативно-стратегическое положение Западного фронта резко улучшилось, он вышел из стеснённого состояния и получил необходимую ему свободу действий».

Германский вермахт ещё не знал такого разгрома. Захватывая одну страну за другой, он был овеян ореолом непобедимости. Под Москвой «непобедимые» немецкие войска были биты по-настоящему. Потери составили пятьсот тысяч (полмиллиона!) человек.

Маршал И.С. Конев считает, что основную роль в поражении немцев под Москвой в декабре 1941 года сыграли Г.К. Жуков, А.И. Ерёменко (командовал 4‐й ударной армией), И.В. Сталин и, особенно, С.К. Тимошенко и Б.М. Шапошников[196].

Красная армия обретала уверенность в своих силах, умение обороняться, не отступая, и побеждать!

Наступило время активных действий.

Лето сорок второго

В 1942 году советское командование, вдохновлённое убедительной победой под Москвой, предполагало провести наступательные операции в Крыму, под Харьковом, на льговско-курском и смоленском направлениях, а также в районах Ленинграда и Демянска. Начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников настаивал на том, чтобы не переходить к широким наступательным действиям до лета. Его взвешенные расчёты возможностей Красной армии оказались верны. Как и накануне войны с Финляндией. Однако весной его здоровье ухудшилось, и было принято решение исполнение обязанностей начальника Генерального штаба возложить на А.М. Василевского.

Во время Великой Отечественной войны Генеральный штаб Красной армии был действительно «мозгом армии», в том широком понимании, каким его представлял Борис Михайлович Шапошников. Осмысление хода войны и подготовка военных операций происходили здесь.

И при этом Генштаб был уникальным явлением в смысле постоянства и преемственности. Если командование и начальники штабов фронтов и армий менялись довольно часто в соответствии с обстановкой и необходимостью, то Генеральный штаб за все военные годы (исключая первый месяц) возглавляли всего три человека: Б.М. Шапошников и его преемники-продолжатели А.М. Василевский и А.И. Антонов[197].

Для ведения столь масштабной войны, как Великая Отечественная, необходимы военные стратеги высочайшего уровня. Иначе храбрость и героизм на полях сражений будут напрасными. Слава богу, Русская земля взрастила таких великих стратегов.

Маршал Б.М. Шапошников, выпускник Императорской Николаевской военной академии с первых дней участвовал в Первой мировой войне. В межвоенные годы Б.М. Шапошников был одним из главных создателей обновлённой армии советской России как теоретик и практик. Его труд «Мозг армии» раскрыл характер будущей войны и роль Генерального штаба в ней. 29 июля 1941 года он вновь был назначен начальником Генерального штаба, проведя в этой должности самые трудные месяцы начального этапа Великой Отечественной войны. Б.М. Шапошников являлся безсменным членом Ставки Верховного главнокомандования все военные годы.

Александр Михайлович Василевский был заместителем Б.М. Шапошникова и одновременно начальником Оперативного