Нет! Люциус не причинит мне вреда даже ради власти. Снова иснова я повторяла про себя: «Я никогда не причиню тебе вреда». Потом явспомнила, как изменился Люциус. Этот странный, озлобленный и избитый пареньотказывался смотреть мне в глаза. Сможет ли он обидеть меня?

Я не верила. Мысль о том, что Люциус меня оберегает,поддерживала меня в том хаосе, в который превратилась моя жизнь, однако отжуткого предсказания Джейка на душе скребли кошки.

— Люциус, я принесла тебе горячий шоколад. — Я заглянула вего комнату, держа в руках поднос. — Вегетарианский, но неплохой.

Он лежал навзничь на матрасе, скинутым на пол, и с закрытымиглазами слушал плеер. Настольная лампа — единственный источник света —отбрасывала множество теней на его лицо. Синяки побледнели, опухлость вокругглаз спала. Я поставила поднос и потрясла Люциуса за плечо. Он вздрогнул,сорвал наушники и резко сел:

— Не пугай меня, это неразумно. Пойми, я могу не сдержатьсяи...

— Извини. — Я отступила, встретив его жесткий взгляд. — Я приготовилагорячий шоколад и подумала...

— Я не люблю шоколад.

— Ты только что прикончил целую упаковку вегетарианскогошоколадного мороженого. Так что не притворяйся, что не любишь шоколад. Простовыпей.

Люциус оттолкнул мою руку, и шоколад выплеснулся на пол.

— Джессика, уже поздно. Иди спать.

Я села рядом с ним, скрестив ноги, и сделала глоток:

— Что слушаешь?

— Немецкий металл.

Поставив кружку, я потянулась за наушником:

— Можно?

— Как хочешь, — сквозь зубы согласился Люциус.

Я вставила наушники и ужаснулась: такая музыка, должно быть,сопровождала проклятые души в ад — отрывистые немецкие слова, рев синтезаторов,никакой мелодии. Звучало устрашающе.

— А как же «Блэк-айд Пиз»? — пошутила я, снимая наушники.

— У меня другое настроение.

— Люциус...

— Джесс, уходи.

— Не гони меня!

— А ты сама не лезь!

— Я о тебе беспокоюсь.

— Беспокоиться уже поздно.

— Неправда. Все можно исправить.

— Джессика, через несколько недель я вернусь в Румынию ибуду наказан за своеволие. Умоляю, оставь меня в покое. Недолго осталось.

— Люциус, я хочу тебе помочь.

— Ты? — горько рассмеялся он. — Ты хочешь помочь мне?

— Ничего смешного. Я могу помочь. Возможно, я единственная,кто может помочь.

— Как?

— Я могу выйти за тебя замуж — вот как!

На секунду его взгляд смягчился. Потом Люциус с силой потерглаза, как будто наказывая себя:

— Джессика...

Я потянулась к нему и взяла за руку:

— Я согласна. А ты?

Люциус отдернул руку:

— Ты не догадываешься, что предлагаешь. Тебе меня жаль, а яне хочу, чтобы ты выходила за меня из жалости. Не желаю быть похожим на больнуюдворнягу, которую выкупает из приюта добрая душа, чтобы спасти от смерти. Лучшепогибнуть с честью.

— Я тебя не жалею.

— Нет?

— Нет. — Из моих глаз потекли слезы. — Я люблю тебя, Люциус.

Слова сами сорвались с моих губ. Я никогда не думала, чтомое признание будет дышать таким отчаянием.

Взгляд Люциуса снова стал жестким.

— Тем хуже для тебя, Джесс, — ответил он, лег и повернулсяна бок, как будто готовясь ко сну.

Я выбежала из комнаты и врезалась в маму. Она отвела меня ксебе и закрыла дверь.

— Что у вас произошло с Люциусом? — спросила она, протягиваямне бумажные салфетки.

— Мы... разговаривали. — Я вытерла глаза, но слезы полилисьснова.

— И что он тебе сказал? Почему ты плачешь?

— Я сказала Люциусу, что люблю его, — призналась я, сжимаямокрые салфетки. — Что хочу выйти за него замуж.

Мама полностью утратила свое обычное самообладание инедоверчиво раскрыла глаза.

— А что он ответил? — спросила она тихо и нарочито спокойно.За спокойствием скрывался страх.

— Заявил, что не позволит мне выйти за него из жалости.

Мама облегченно вздохнула, прижала пальцы к губам, и яуслышала ее шепот:

— Ты правильно поступил, Люциус. Правильно.

— Джесс, мы на математику опаздываем! — Минди почти тащиламеня по коридору.

Я вырвала руку:

— Я не пойду. Прогуляю.

— Опять? — обеспокоенно спросила подруга. — Джесс, ты раньшеникогда не прогуливала, а теперь почти не ходишь на уроки. Это же математика,Джесс. Твой любимый предмет!

— Мин, мне не хочется.

— Да что с тобой, Джессика? Все из-за Люциуса? Вы обаизменились. И эти синяки... Что между вами происходит?

— Ничего, Минди. Клянусь.

— Ты прогуливаешь занятия, рассталась с Джейком, а Люциусвыглядит так, будто вот-вот кого-нибудь убьет. И ты утверждаешь, что ничего непроисходит?!

Я направилась к туалету:

— Иди в класс, ладно? Я отсижусь в туалете, пока коридоры неопустеют.

— Джесс, я за тебя волнуюсь! — Минди прижала учебники кгруди.

— Все в порядке. Я тебе позвоню, честное слово.

Все в порядке: мое сердце разбито, договор нарушен, и надвигаетсявойна. Как можно сосредоточиться на тупых учебниках, бессмысленных домашнихзаданиях и нудных уроках, если мир вокруг рушится? Когда на кону стоят жизни?

Я скользнула за дверь уборной, оставив напуганную Минди вкоридоре, и заперлась в кабинке. Но мне не суждено было остаться наедине сосвоей печалью. В туалет вошла Фейт Кросс со своей подругой Лизой Клэй. Черезщель в двери я увидела, как они расположились у зеркала.

— Так что происходит с красавчиком Люциусом? — Лиза вытащилаиз косметички блеск для губ. — И откуда у него фонарь под глазом?

— Он не рассказывал, — пожала плечами Фейт, причесываясь. —Ты же знаешь Люциуса: умеет хранить тайны. Но в последнее время он словно с умасошел.

Лиза нарумянила щеки:

— В хорошем или плохом смысле?

— Он словно сошел с ума по мне, — пожаловалась Фейт, закативголубые глаза. — Не оставляет меня ни на секунду» постоянно хочет быть сомной... Такой настойчивый!