— А вы суровы с ней, — неодобрительно буркнул Юрий.

Айолин рассмеялся.

— Вовсе нет, я суров с королём и Монтре, и оберегаю Иоланду от их когтей. Моя возлюбленная, действительно, очень красива, и я не хочу, чтоб она стала добычей для этих ненасытных стервятников, как эта бедняжка леди Ровена.

— Правда? — Булатов повернулся к нему. — Я слышал, что вы женились внезапно и тайно. Странно думать, что это случилось по любви, учитывая размер её приданого.

— А в любовь с первого взгляда вы не верите? Я знал Иоланду давно, наши отцы были друзьями, её брат, погибший в бою, был моим сослуживцем. Я помнил её маленькой рыжей девочкой, а недавно встретил и увидел, что она превратилась в изумительно красивую и нежную девушку. Её отец сосватал нас, и мы поженились. А перед свадьбой она призналась мне, что была влюблена в меня с тех пор, как я приезжал в их имение с её братом Алмери.

— Значит, вы влюбились и сразу поженились? Вам повезло сразу связать свою судьбу с любимой, — улыбнулся Юрий. — И я представляю, как вам нелегко. Я помню, что когда женился, то оценил всю мудрость медового месяца, потому что мне совсем не хотелось расставаться с женой. А ведь до того мы были вместе почти год. Как вы выдерживаете разлуку?

— С трудом, — признался Айолин, а потом покачал головой. — Боюсь, вино развязало мне язык.

— Расслабься, старик, — успокоил его Булатов. — Дальше меня ничего не пойдёт.

— Я даже рад, что могу с кем-то поговорить об этом. Здесь нельзя показывать свои привязанности и слабости. Любая мелочь может быть превращена в оружие. А я действительно скучаю по ней, и каждый вечер пишу ей письма и перечитываю те, что приходят от неё. Я отправил в имение художника, чтоб он написал её портрет, который я мог бы носить с собой. И мне очень хотелось бы проводить с ней даже не больше времени, а всё время, которое у меня есть. Но, увы, кроме того у меня есть долг, Сен-Марко и король с его военными планами и непомерными амбициями. И ещё много чего…

Булатов кивнул и почувствовал на плечах чьи-то руки. Обернувшись, он увидел Карнача.

— Я забираю нашего героя, ваша светлость. Ему нужно выспаться.

— Мне тоже, — кивнул барон и посмотрел сначала в одну сторону стола, а потом в другую. — Но до того я должен позаботиться о принце и о тесте. Прощайте, господа.

— Увидимся завтра на ристалище, — проговорил Булатов, вставая, и, к удивлению Карнача, похлопал барона по плечу, а тот с усмешкой ему кивнул.

— И ты согласился? — воскликнул Карнач на следующее утро, нависнув над Булатовым, который сидел на койке, натягивая сапоги. — Ты с ума сошёл! Мы стараемся не высовываться и не подставлять свои головы под топор, а ты принял на себя такие обязательства…

— Согласился? — взорвался тот. — Принял? Да кто меня спрашивал? Они даже не смотрели в мою сторону, обсуждая это! Только приняв решение, король соизволил взглянуть на меня и осчастливил своим доверием. И благодари за это своего друга барона!

— Судя по тому, как вы вчера расстались, это твой друг! — парировал Карнач.

— Ладно, наш друг, — проворчал Булатов и, отстранив капитана, встал. — Этого бы не случилось, не попади я им всем на глаза. Ты же сам предложил мне принять участие в турнире!

— Я понятия не имел, что ты выиграешь.

— Спасибо за доверие, — фыркнул Юрий. — Ты, верно, забыл, что я двукратный чемпион России и призёр Чемпионатов Европы и Мира по историческому фехтованию.

— Но это же любительский спорт, старик! Я всегда считал тебя спокойным интеллигентным парнем, который на досуге рисует акварелью.

— И мочит на турнирах викингов и кельтов в боях без правил, — рассмеялся Валуев.

— Это всего лишь фольклорные фестивали!

— Я не раз участвовал в настоящих турнирах на Алкоре и побеждал! — напомнил Булатов. — А там, уверяю тебя, и кости ломают, и черепа раскалывают.

— Какая разница? — пожал плечами Хок. — Как говорит Дарья, мы имеем то, что имеем. Так что делать будем?

— Тренировать инфанта и делать из него мужика, — пожал плечами Булатов.

— Кстати, в свалке мальчик не так плох, — усмехнулся Валуев. — Папаня зря на него наезжает.

— Знаешь, если у тебя будет возможность, набей барону морду, — попросил Карнач, но Булатов покачал головой.

— Он будет в шлеме, и если его потеряет, я даже чихнуть на него не смогу.

— Тогда сделай, что сможешь.

Булатов рассмеялся. Благодаря примочкам Фабрициуса, которые друзья заботливо наложили ему перед сном, он почти не ощущал боли в колене, а правая рука двигалась свободно, и только очень сильный удар отзывался где-то в глубине глухой болью, что было вполне терпимо. К тому же рано утром лекарь снова возник на пороге шатра и втёр ему в мышцы целебные бальзамы, распространявшие пряный бодрящий аромат. Предложение Валуева сделать инъекцию тонизирующего препарата Булатов сначала отверг, однако, довод о том, что допинг здесь не запрещён, и ещё неизвестно, что пьют перед состязанием его соперники, убедил его согласиться. Потому к этому моменту он чувствовал себя достаточно хорошо, чтоб выдержать многочасовой пеший бой.

Друзья заканчивали надевать на трёх участников турнира доспехи, когда в шатёр неожиданно вошёл человек в тёмном плаще и протянул Карначу письмо, запечатанное красным сургучом. Сломав печать, тот быстро пробежал глазами по ровным строчкам и кивнул гонцу.

— Немедленно выезжаю.

Тот удалился, а капитан подошёл к своей койке и, взяв с неё ножны с мечом, перекинул перевязь через плечо.

— Меня срочно вызывают в королевский замок, — пояснил он. — Письмо подписано Раймундом, к тому же приказ исходит от короля. Должно быть, что-то случилось.

— Я еду с тобой? — спросил Москаленко, с тревогой взглянув на него.

— Нет, присмотри вместе с Хоком за ребятами. Эта часть турнира перед войной очень важна, как проверка на прочность в боевых условиях, потому жалеть противников никто не будет. Если смогу, то к вечеру вернусь.

Он вышел и вскоре с улицы послышался топот его коня.

На сей раз ристалище выглядело иначе и представляло собой довольно просторную квадратную площадку. Боковые трибуны были теперь развёрнуты так, что размещались по краям четырёхугольника. Трон с центральной трибуны был убран, и там остались только кресла, в которых сидели виконт Монтре, маркиз Вайолет и седой граф Рибер-Артуа. Старик подслеповато щурился, оглядываясь вокруг, и, кажется, не совсем понимал, где находится. С ними сидели дамы, в том числе леди Ровена в златотканом платье с белым покрывалом на голове.

— Король уехал рано утром, — сообщил товарищам