— Норфолк!

Я добрался до квартиры Рега. Вид у меня как у последнего бродяги — я с ног до головы покрыт кирпичной пылью и грязью после ночи, проведенной в развалинах. Чтобы дойти до дома Рега, понадобилась целая уйма времени. И всю дорогу я боялся, что меня схватят головорезы из Департамента безопасности. Еще раздражали взгляды, которые на меня бросали прохожие. Взгляды людей, которые не имели никаких, на фиг, прав смотреть на меня так, как они смотрели. Понимаете, о чем я? Всякие вонючие бродяги, поглядывающие на меня так, будто я какой-то псих, а у них будто с головой все в порядке. А когда я не думал о них, то начинал беспокоиться о том, что скажет мне Рег, когда я вдруг объявлюсь у его дверей, потому что я ведь так толком и не знал, что же случилось в тот вечер, когда я вроде как вылетел в окно. Мне казалось, что я делаю очередную глупость и просто, как говорится, ищу еще больше проблем на свою бедную голову. Во время этого длиннющего похода, от которого мои ноги распухли и стали гореть и болеть, я думал о том, что, куда бы я ни пошел, везде меня ждут только страдания и всякие ужасные вещи. Однако я понимал, что, если даже Рег и зол на меня, он, по крайней мере, не сможет швырнуть меня в тюрьму. И еще мне нужно было увидеть Клэр.

— Мы о тебе беспокоились. С тобой все в порядке? — спрашивает Рег, провожая меня в свою гостиную.

В квартире нет никого, кроме Рега и, конечно, меня. И потому, что рядом нет Клэр, чувствую я себя по-другому. Здесь очень тихо, нет никаких ММистов, только я и Рег. Только мы вдвоем. Мне немного не по себе из-за того, что вдруг все его внимание сосредоточилось на мне и он прекрасно понимает, что я пришел не просто так. Я и Рег — вместе. Вместе в новом качестве — будто мы переходим на другой уровень. Будто вместе поднимаемся в каком-то лифте. Похоже на встречу в лифте с Броком — тогда я тоже чувствовал себя неловко. Кнопка нажата. В кабине тишина. Стоишь нос к носу с человеком, с которым никогда раньше не разговаривал. Неловкое покашливание — «гм», — а потом вдруг веселый разговор. Мы вдруг узнаем друг друга. Как бы там ни было, эта ситуация сейчас с Регом очень похожа на ту, с Броком. Только мы, конечно, не в лифте. Но все равно — мы поднимаемся на следующий уровень.

Рега беспокоит мое исчезновение в ту ночь. Я не знаю, что на самом деле тогда случилось. Последнее, что я помню, — так это как Рег положил руки мне на голову. А после этого — черная дыра.

— Да, Рег, — говорю я, отвечая на его вопрос о том, все ли со мной в порядке. — Все прекрасно и замечательно. Гм… — Я не знаю, что говорить дальше, поэтому решаю выложить все начистоту. Ну, может быть, не совсем все и не совсем начистоту. Ну, сами понимаете. — Послушай, Рег, происходит что-то абсолютно, на фиг, странное и непонятное. Со мной происходят какие-то совершенно, блин, сумасшедшие вещи.

— Да? — переспрашивает Рег. — Да, я так и думал. Что-то такое происходит, так, Норфолк? Действуют силы, которых мы не понимаем. Собираются грозовые тучи.

— Угу, вроде того. Извини, Рег, что я пропал на пару дней. Мне нужно было, гм… кое-что сделать, — объясняю я.

— Ну да, — говорит Рег. — Именно это ты и сказал, когда ушел тем вечером. Казалось, ты чем-то озабочен. Я так и понял, что тебе что-то нужно было сделать.

И я, уже с облегчением, отвечаю:

— Точно, именно так, Рег. У меня было… гм… одно неотложное дело.

Потом я решаюсь продолжить:

— На самом деле, Рег, в тот вечер кое-что произошло…

— Продолжай, — просит Рег.

— Рег, я встречался с Мартином Мартином.

На лице Рега медленно расползается улыбка, а его глаза округляются.

— Правда? — говорит он. По его голосу непонятно, верит он мне или нет. Он говорит свое «правда», как доктор, который расспрашивает пациента о симптомах его болезни. — И как он?

— На самом деле не очень хорошо, — отвечаю я. — Он выступал в своем шоу, разговаривая с какими-то идиотами, а потом вдруг вроде как сошел с ума. Он упал и начал блевать. А все эти стариканы в студии запаниковали и стали удирать, как гребаные бараны из загона. А я вроде как последовал за ним и за Дэвлином Уильямсом в больницу. Они поехали в микроавтобусе со всякими телеэкранами внутри и с антеннами на крыше. И поехали они очень быстро, но я все равно не отставал от них. Я летел по воздуху. А потом они вдруг оказались уже в больничной палате, и я там тоже был.

После этого Рега по-настоящему заинтересовал мой рассказ. И я рассказал ему все в подробностях, во всех деталях, которые только смог вспомнить, чтобы он попытался понять, что тогда чувствовал я. В общем, все то, о чем вы уже знаете. И закончил я словами:

— …а потом Мартин Мартин говорит мне: «Привет!» А рядом сидит Дэвлин Уильямс со своей виноградиной в руке, и он говорит: «Кто ты такой?» Он перепуган насмерть. Затем я вроде как улетаю…

Я не рассказываю о том, как приплываю домой в свой небоскреб.

— Знаю, все это звучит дико, но это правда. Рег, что же такое происходит? К чему это все?

— Это был сон, Норфолк. Последнее время на нас столько свалилось… — говорит он.

Было ясно, что именно так он и ответит. Я к этому готов.

— Нет, Рег. Я знал, что ты так и подумаешь. Что это — просто гребаный сон. Но это было на самом деле. Именно так все и произошло, понятно? Ты же знаешь, что то, что я видел, произошло на самом деле, так ведь? Откуда мне вообще знать про студию и про больницу? Ты мне не говорил. Получается, я все это видел. И не во сне.

Рег притих и смотрит на меня очень даже напряженно, потому что он мне верит. Он же, в конце концов, верующий. Он верит в Мартина Мартина. Поэтому ему хочется верить в то, что я ему рассказываю. И это не кажется ему бредом, как это может показаться вам. Для него это совсем никакой не гребаный бред… Он верит, что я проходил через эти самые дыры во времени и что Видел все, о чем говорю. «Видел» с заглавной «В». Все это нормально для верующего в дело Мартина Мартина. Именно это желают слышать ММисты, и именно это они хотят уметь делать сами. Именно этих навыков, как они думают, и лишило их гребаное правительство. Если бы они смогли Видеть постоянно, как это делал я и как, по их мнению, и должны уметь делать все люди, тогда не существовало бы никакого зла. Не было бы ни правительства с его Долгом Жизни, ни департаментов, которые они так ненавидят. Премьер-министр не был бы премьер-министром, и не было бы никаких шоу, в которых тебе с утра до вечера втюхивают, что ты должен покупать все, что они производят, и какое, на хрен, классное у нас правительство, и как оно все делает офигенно правильно. На смену современному образу жизни пришли бы старинные обычаи, что означает вонючие старые кресла и старые треснувшие тарелки и чашки, и болли-нейз, и угри из реки, а не «Квад», и «Вязкие бобы», и «Штикс». И не было бы сельскохозяйственных фабрик в Норфолке (как той, с которой, по мнению Рега, я удрал), на которых люди только работают и спят, работают и спят, а потом умирают.