Подводники в перископ могли и не заметить возню на краю мыса, но костры обязаны были увидеть. Они горели даже сейчас, после того как в одном из них побывал доктор Мендель.

Над водой метрах в ста от мыса возникло нечто. Лодка всплывала довольно быстро. Капитан не успел бы за эти секунды вытащить Менделя на «большую землю». Ему пришлось таиться. Из воды появилась рубка, потом показалась верхняя часть субмарины.

Несколько человек столкнули в воду надувную лодку, замельтешили весла. Лодка стремительно приближалась. В ней сидели трое. Завозился, замычал под ногой Мендель. Капитану пришлось придавить его подошвой.

Лодка уже покачивалась у каменного причала. Лица подводников не различались. Павел видел лишь серые пятна в комбинезонах. Один привязал лодку к скале, двое выбрались на площадку, стали растерянно озираться.

— Внимание! — Никольский не узнал свой голос.

Он звучал громко, строго, официально, а главное, на языке британской короны!

— Вы входите в зону, где действуют законы и нормы Советского Союза! Вы вероломно нарушили границу водного пространства нашей страны, о чем немедленно будет доложено британскому и советскому командованию! С вами говорит сотрудник контрразведки СМЕРШ капитан Никольский. Район окружен войсками! У вас есть две минуты на то, чтобы покинуть этот район. В противном случае мы оставляем за собой право открыть огонь. Рота, к бою!

Англичане пятились, вертели головами. Они не могли не понимать, в какую некрасивую историю втягивают их начальство и специальные службы. Ссориться с русскими, которые через одну-две недели войдут в Берлин, было бы неразумно. Умирать непонятно за что им тоже не хотелось.

Павел с усмешкой наблюдал, как моряки Королевского военно-морского флота прыгают обратно в лодку, отвязывают канат. Гребец схватился за весла. Маневренное суденышко припустило прочь от мыса.

Он не имел права терять время. Капитан субмарины мог передумать, сообразить, что их водят за нос.

Никольский вытащил из ниши дрожащее тело, поставил на ноги. Потом он основательно надавал доктору Менделю по щекам и погнал его по тропе.

Павел переправил пленника на сушу, бросил под ноги, отдышался. Подводная лодка пропала. Хороший знак. Море, насколько хватало глаз, было чистое и почти не волновалось.

Он нагнулся, вытащил кляп из глотки врача-садиста. Мендель кашлял, извивался. Его рука по-прежнему была надежно прицеплена к туловищу.

— Послушайте, вы, наверное, немец, — прохрипел тот. — Я знаю, что в Советском Союзе много этнических немцев. Мы зовем их фольксдойче. Вы очень хорошо говорите по-немецки и не можете так поступать с соотечественником. Послушайте, у меня есть деньги в швейцарском банке, я могу с вами поделиться, взять вас с собой в Америку или в Англию.

— Ваши деньги, любезный доктор, скоро конфискует советское правительство, — сухо отозвался Павел. — В Америку не собираюсь, жизнь в СССР меня вполне устраивает. Я не немец. Капитан контрразведки СМЕРШ Никольский, честь имею. Сожалею, доктор, но нам с вами придется совершить длительное пешее путешествие. Будете сопротивляться или пойдете не в ту сторону — пуля в лоб!

— Иисус, не могу поверить! — Он сделал жалобные глаза. — Я всего лишь гражданский врач, человек самой мирной профессии. Послушайте, мне кажется, я вас где-то видел. — Глаза Менделя перестали носиться по кругу, зафиксировались на советском офицере. — Да, ваше лицо мне смутно знакомо.

— Я вам охотно подскажу, доктор, — заявил Павел. — Это моя граната лишила вас руки. К сожалению, более важные части тела она оторвать не смогла, о чем мне приходится искренне сожалеть. Помните зимний лес в окрестностях концлагеря Аушвальд? Вы убегали с группой солдат, а советские бойцы висели у вас на хвосте. Да-да, тот самый лагерь смерти Аушвальд, в котором вы и ваши подручные ставили бесчеловечные опыты, умертвили несколько тысяч ни в чем не повинных людей. Я вас все-таки поймал, порадуйтесь за меня.

Доктор смертельно побледнел. Презрительная усмешка давалась ему с трудом, но он старался:

— Вот как? Ну что ж, вам повезло, капитан. Надеюсь, начальство по достоинству оценит ваши усилия. Ни в чем не повинные люди, говорите? Какая чушь. Это были не люди, а наши враги, отбросы человеческой цивилизации, неполноценные особи, уроды, больные. Даже Бог на небесах не примет их к себе. Им надо бы радоваться, что они умерли не просто так, а принесли свои жизни на алтарь германской науки, которая сделала важные открытия. Разве это не почетная смерть?

Вместо ответа Павел врезал садисту по скуле. Доктор провернулся как буравчик и плюхнулся без чувств.

Павел пристроился под соседним камнем, достал папиросы и посмотрел на часы. Было начало четвертого. А светает в апреле не рано.

Испытания на этом не кончались. Доктор Мендель едва передвигал ноги. Еще не рассветало, лента дороги едва выделялась во мраке. Спина пленника монотонно колыхалась перед глазами капитана. На него накатывались волны сна.

Иногда Мендель падал. Тогда Павел со скрипом нагибался, приставлял пистолет к его виску и объявлял, что считает до пяти, потом начнет стрелять. Пленник вставал и волокся дальше.

Два человека, бредущие по дороге, представляли собой весьма жалкое зрелище. На любого дунь — упадет.

Остался позади поселок Шлезе. Никольский не смотрел на трупы, лежащие там, отворачивался.

Дорога тянулась в скалы, изгибалась. Он принял решение не сворачивать с нее. Лучше пройти лишний километр, чем ползать по скалам.

Все труднее становилось следить за доктором. Тот брел, сильно сутулясь, иногда косился через плечо и хищно ухмылялся. Мол, ладно, я подожду, пока ты окончательно утратишь силы.

Не дождешься, сука! Злость на время заставляла капитана проснуться. Он в ярости пинал Менделя по заднице. Почему тот тащится как неживой?! Потом его сознание вновь уносилось по спирали. Павел брел и видел сны. Ноги его заплетались.

Дорога огибала скалы, тянулась через лес. Потом пошли какие-то карьеры, редкие строения производственных контор, большинство которых лежало в руинах. Светало, но легче от этого не становилось.

В какой-то миг Никольский не смог одолеть сон. Он упал на колени, голова его поникла. Павел сидел в пыли, качался, как былинка, не понимал, что с ним происходит.

Но вовремя включился тревожный звонок. Капитан вскинул голову, стал моргать, прогоняя сонливость. Он обнаружил, что доктор Мендель ковыляет прочь, уже готов вбежать в кусты. Плохой мальчик!

Павел ахнул, кинулся за непослушным пленником, схватил его за шиворот, когда тот уже пролез через кустарник и готов был свалиться в обрыв. Потом капитан погнал клиента обратно к дороге. Голова его вроде прояснилась.

Тут из-за угла какой-то развалюхи вывалился растрепанный немецкий солдат, без каски, но с автоматом, весь такой чумазый, словно побывал в навозной яме. Он явно перенес контузию. Глаза его блуждали. Солдат прихрамывал, кое-как волокся через дорогу и не сразу обнаружил, что он тут не один.