Лев долго молчит.

– Очерку не нужен «СВО», – наконец произносит он. – Это «СВО» нужен очерк. Ты можешь отнести его в любое издание, Ло. В «Таймс», «Тайм», «Нью-Йоркер»… У Кейси много связей. Мы можем это сделать, ты и я. Отдадим очерк заслуживающей этого аудитории.

Я смотрю на Льва, но не нахожу в его лице ничего, что позволило бы мне усомниться в нем.

– Би говорила, что ты любишь писать.

– Она была права.

– Почему?

От вызванных вопросом эмоций на глаза наворачиваются слезы. Я вдруг осознаю, что никто и никогда не спрашивал меня об этом раньше.

Даже Пол.

– После аварии я поняла: умри я, и моя смерть не будет иметь никакого значения. Но с тех пор… – Голос дрожит, и Лев, судя по его лицу, хочет возразить, но я останавливаю его. Если не скажу этого сейчас, то, возможно, не скажу уже никогда. – С тех пор я ничего не чувствую. – Я сглатываю, пытаясь протолкнуть комок в горле. – Когда рассказываешь историю – настоящую, правдивую, – ты живешь в сердцах других людей. В написании правды я вижу величайшую возможность почувствовать себя… живой.

Лев садится передо мной на корточки, берет мои ладони и подносит к своей груди. Взгляд его жарок и нежен. Не помню, чтобы на меня когда-нибудь так смотрели, и от этого больно.

– А если я скажу тебе, что ты уже живешь в сердцах других людей, просто пока этого не понимаешь? – тихо спрашивает Лев. – Живешь в сердцах стольких людей, что и представить себе не можешь?

– Я не понимаю тебя.

– Ты никогда не задавалась вопросом, почему все здесь знают тебя?

– Потому что я сестра Би.

Он качает головой, крепко сжимая мои ладони.

– Кто я? – спрашиваю на выдохе.

– Ты – чудо.

– Что?

– Девушка, которую я воскресил.

– Что? Нет!

Я вырываю ладони из его рук и вскакиваю. Пульс зашкаливает. Лев отходит, освобождая мне путь, и я направляюсь к двери. Но куда мне идти? Некуда. Только сюда.

От осознания этого пол уходит из-под ног, и я прижимаюсь лбом к двери. Закрываю глаза, пытаясь унять головокружение, и чувствую, как ко мне приближается Лев. Его мягкий голос заполняет все пространство между нами.

– Я был там с тобой, – говорит он. – Твоя сестра привела меня к тебе. Ты была на грани, уже в коконе смерти. Бог увидел в тебе высшее предназначение и велел мне вернуть тебя к жизни. И я воздел руки над тобой и сделал, что было велено.

Отвернувшись от двери, открываю глаза, он стоит передо мной как… как обычный мужчина.

– Все это время я считал твое воскрешение Божьим даром для Би и не понимал, почему она отвергла его, но теперь, кажется, знаю правду. Ты не была Божьим даром для Би.

Лев убирает волосы с моего лица, чтобы видеть его полностью, а потом берет его в свои ладони. Мои ноги слабеют, над сознанием берет верх чувственная память. Я наконец осознаю, что все это время пыталось сказать мне мое тело. Больница, погруженная во тьму. Мужчина, стоящий в изножье моей кровати… Я вижу это так ясно, вижу его так ясно, что теперь даже непонятно, как я могла принять его за приснившийся мне кошмар.

Тянусь к его рукам и стискиваю запястья. Помедлив, он наклоняется ко мне и почти касается моего лба своим. В его глазах вопрос, на который я боюсь ответить, но да, я жажду вопрошаемого всей душой.

– Ты была Его даром мне, – заканчивает Лев.

Я отпускаю его запястья и подаюсь к нему. Позволяю себе обрисовать пальцами его скулы и скользнуть ими вверх, к губам. Раскрываю ладонь и кладу на его щеку. Лев льнет к ней и, повернув лицо, прижимается губами, опаляя поцелуем кожу. По телу пробегает жаркая волна, и мизерное расстояние между нами внезапно становится невыносимым. Я исправляю это единственным известным мне способом: обхватываю его затылок ладонью и, притянув Льва к себе, накрываю его рот своим. У него мягкие губы. Я размыкаю их языком. Его дыхание учащается, мое – тоже. Лев стягивает с меня рубашку через голову, кидает на пол. Вздохнув, отступает на шаг, и все, что когда-либо было между нами, превращается в ничто, а все остальное рассыпается прахом.

Лев прижимается ко мне всем телом, касается губами уха:

– И нет в тебе изъяна, – шепчет он.

Дочь не знает свою маму.

Нет, Эмми, конечно, знает Би – женщину, которая строит ей забавные рожицы, заставляя смеяться так сильно, что она хватается за животик и катается по полу; женщину, которая готовит ей завтрак и знакомит ее с несказанными чудесами кетчупа; женщину, которая машет ей рукой с любого расстояния, близкого или далекого, с первого и до последнего луча солнца. Но Эмми не знает, что она – ее мама, мамочка, мамуля.

Иногда Би просыпается посреди ночи, думая, что дочь ее зовет, и тело безотчетно, инстинктивно реагировало на ее зов. Но Эмми никогда не позовет свою маму. Это цена, заплаченная за то, что Лев простер над Эмми свои руки и вернул к жизни, когда она была на грани. Это цена, заплаченная за грех Би.

Эмми живет уже почти три года. И за эти годы она стала чрезвычайно живой, красивой и любознательной девчушкой.

В те редкие и бесценные ночи, которые Би крадет у Льва, в те ночи, когда он, наработавшись до изнеможения, погружается в глубокий беспробудный сон, она тихонько прокрадывается в спальню Эмми и любуется дочерью, стоя над ее кроваткой.

– Мама… мамочка… мамуля… – шепчет Би.

Но ее усилия тщетны.

Это такая малая цена, уговаривает себя Би. Она умерла бы сотню, тысячу, миллион раз ради дочери, попроси Лев ее сделать это. Он же, полный великодушия, не просил.

И позже она пожалела об этом.

Я не чувствую тепла рядом с собой, не чувствую Льва.

Открываю глаза. Постель холодна, скомканное покрывало лежит у ног. Я медленно переворачиваюсь и вижу Льва: он стоит в центре комнаты и смотрит в мобильный. Заливающий его лицо утренний свет придает коже красивый золотистый оттенок.

Зову Льва шепотом, но он не отвечает, не сводя взгляда с телефона.

Его молчание тревожит. Я тихо выскальзываю из постели и подхожу к нему. Пол холодит босые ноги, по обнаженному телу бегут мурашки. Мне хочется согреться, хочется, чтобы Лев меня согрел. Я касаюсь его лица пальцами и поворачиваю к себе.

Что-то случилось. Лев протягивает мне свой мобильный, стремительно пересекает комнату и выходит, закрывая за собой дверь. Я смотрю на экран телефона, открытый на веб-странице «СВО», под логотипом которой стоит свежий заголовок. У меня останавливается сердце.