Ф.Гетль также подчеркивал, что: «трупы погребались в строгом порядке и укладывались слоями, один на другой, в несколько этажей» ( Цитируется по книге: В.Абаринов, «Катынский лабиринт»).

А вот какую телеграмму из Варшавы от 15 мая 1943 г. переслал министру иностранных дел Великобритании Антони Идену посол Великобритании при Польской Республике Оуэн О’Малли: « 1. У подножья склона холма находится массовое захоронение в форме «L», которое полностью раскопано. Его размеры: 16х26х6 метров. Тела убитых аккуратно выложены в ряды от 9 до 12 человек, один на другого, головами в противоположных направлениях…» (Катынь. Расстрел… С 467—468)

Можно согласиться со многим, но полагать, что сотрудники НКВД спускались в ров на 3—4-метровую глубину для аккуратной укладки расстрелянных рядами , да еще и « валетом» , это из области невозможного. Налицо типичный немецкий обстоятельный подход – обеспечить максимальную заполняемость рва. Конечно, теоретически можно допустить, что и сотрудники НКВД могли пойти на такое. Но подобного не встречается ни в одном другом массовом захоронении людей, которых расстреляли НКВДешники.

Дополнительно приведем донесение смоленских партизан в Западный штаб партизанского движения «Попову» от 26 июля 1943 г., в котором сообщалось о том, что немцы «выкопали большое количество трупов на Смоленском гражданском кладбище, а также отрыли трупы бойцов и командиров Красной армии, погибших в боях за Смоленск в 1941 году, и перевезли их в Катынский лес, которых впоследствии отрывали как польских солдат и офицеров» (ГАНИСО/Государственный архив новейшей истории Смоленской области. Ф. 8. Оп. 2. Д. 64. Л. 86) .

Эту информацию партизаны получили от советских пленных красноармейцев, сумевших бежать из немецкого лагеря под Смоленском. Аналогичная информация также содержится в архивных материалах, находящихся на хранении в Российский государственный архив социально-политической информации. (См.: РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 931. Л. 11; РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 709. Л. 62 об; РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 750. Л. 61—62)

Напомним, что в Сообщении Специальной комиссии под руководством Н.Бурденко от 24 января 1944 г. приводятся свидетельские показания Сухачева П.Ф., работавшего при немцах машинистом на Смоленской городской мельнице, Егорова В.Л., бывшего полицейского, Яковлева-Соколова Ф.М. бывшего начальника полиции Катынского участка о том, что немцы в марте-апреле 1943 г. грузовиками завезли в Катынский лес значительное количество трупов, в том числе и в военной форме.

К сожалению, данная информация не была надлежащим образом исследована экспертами Комиссии Бурденко, хотя следовало выяснить, где помимо Катынского леса, нацисты расстреливали поляков. Перевозя их трупы в Катынь-Козьи Горы, нацисты стремились создать грандиозное польское захоронение, ответственность за которое должны была пасть на «большевиков».

Невыясненным остался вопрос, какое количество поляков расстреляли нацисты, если известно, что в лагерях «ОН» под Смоленском накануне войны, согласно показаниям начальника лагеря «ОН № 1» Ветошникова, содержалось около 8 тысяч польских военнопленных (см. приложение).

Неясно также, каким образом немецкие эксперты использовали «посторонние» гражданские трупы при проведении эксгумации в Козьих Горах? Можно ли утверждать, что найденные в Козьих Горах 221 трупа, принадлежавшие гражданским лицам и «рассеянные в разных могилах и слоях» являются «завезенными»? См. главу «Посторонние», «двойники» и «живые мертвецы» Катыни».

Помимо вышеизложенного, следует еще раз вернуться к польским двухзлотовкам военного периода (краковским), которые польский журналист Ю.Мацкевич видел в Катынском лесу в 1943 г. Сторонники официальной версии изо всех сил стараются доказать, что весной 1940 г. эти двухзлотовки якобы могли попасть к некоторым польским офицерам, содержащимся в Козельском лагере. Хотя эти утверждения сомнительны, но, тем не менее, свидетельство о двухзлотовках отнесем к косвенным. Однако оно заставляет задумываться о времени расстрела польских офицеров в Катынском лесу.

Следующим аргументом, свидетельствующим о нацистском следе Катыни, являются березовые листочки , обнаруженные в захоронениях. Попробуйте в начале мая сорвать первые листчки с березы. Для этого надо приложить усилие. В тоже время известно, что в 1943 г. немцы в катынских захоронениях обнаружил березовую листву. Об этом писал в своем отчете Грациан Яворовский.

Как установлено, в Катыни березы уже в конце августа начинают терять листву. Во время раскопок в Козьих горах, проходивших 23 или 25 августа 1995 года, был сделан фотоснимок, на котором явственно видна опавшая березовая листва на земле (см. http://webattach.mail.yandex.net/message_ part_real/foto81-leaves.JPG?sid=XEp33NFWTpNl%2FSW8dPRp 6FSK5KeOVLG7gNzVkG59xag26VkD6mwGo0A7W2MDaPZuA 5Xnl8CP4%2AEJ4T3jLbtJiA%3D%3D&name=foto81-leaves.JPG &ids=2020000000687493131&no_disposition=y&suid=79800) . Однако, аргумент с листвой, подтверждающий, что расстрел состоялся осенью, не вполне корректен и его также следует считать косвенным. В жизни иной раз случается небывалое.

Важным доказательством, но также косвенным, является отсутствие каких-либо упоминаний о якобы состоявшихся массовых расстрелах польских офицеров в Козьих Горах, Калинине и Харькове в агентурных донесения польской и немецкой разведки за 1940 и первую половину 1941 г. 19 апреля 2010 г. в Госдуме был проведен «круглый стол» на тему «Катынь – правовые и политические аспекты». Среди прочих, на нем выступил генерал-майор юстиции Виктор Михайлович Крук, бывший сотрудник Главной военной прокуратуры. Он сообщил интересную информацию.

По долгу службы через руки В.Крука прошло немало агентурных документов 2-го отдела польского Генштаба и немецкого абвера. Несмотря на крупномасштабные репрессии в рамках известной «польской» операции НКВД в 1937—38 гг., значительная часть агентурной сети польских спецслужб охватывающая территорию СССР, вплоть до Урала, сохранилась. Она продолжала достаточно эффективно действовать и после сентября 1939 г. Не случайно польскую разведку НКВД до войны считал своим основным противником . Несомненно, польское эмигрантское правительство ставило перед своими резидентами задачу отслеживать судьбу польских офицеров, оказавшихся в советском плену.

Заметим, что в районе Смоленска в 1940—41 гг. проживало немало этнических поляков. Но ни в одном польском спецдонесении за 1940 г. и первую половину 1941 г. нет даже намека на массовый расстрел пленных польских офицеров в Катыни-Козьих Горах. В начале декабря 1941 г. во время встречи польской делегации во главе с премьер-министром правительства Польши в эмиграции Владиславом Сикорским со Сталиным также было ясно, что поляки никакой информацией о якобы имевшем место весной 1940 г. в СССР уничтожении сотрудниками НКВД польских военнопленных не располагали.

Но не исключено, что в конце 1941 г. поляки получили некоторую информацию о судьбе своих пленных офицеров. В начале декабря из оккупированной Варшавы в СССР с секретной миссией к командующему 2-м польским корпусом генералу Андерсу был направлен представитель польской подпольной организации «Мушкетеры» поручик Чеслав Шатковский (подпольная кличка «ротмистр Заремба») вместе с тремя другими офицерами-подпольщиками – поручиком Казимежем Рутковским (кличка «Каракатица»), подпоручиком Чеславом Василевским (кличка «Волк») подхорунжим Антонием Похоским (кличка «Корейво»). Заметим, что кандидатура Шатковского подбиралась по согласованию с германским абвером.