— От конторы или в частном порядке?

— В частном порядке, — покаялась Надя. — Думаете, причина в этом?

— Да запросто! — фыркнул электрик и распахнул дверь кладовой.

Полки, полки, полки. Ровные ряды банок с вареньем, соленьями, компотами. В углу слева, на самой нижней полке, нашла себе место шкатулка Марии Кирилловны. Правда, она давно опустела. Надя не дура — хранить дома такие несметные богатства. Она сняла банковскую ячейку и все спрятала в ней. Продала, правда, одно колечко. Самое маленькое. С самым крохотным камушком. Но средства от продажи оказались более чем щедрыми. Ей хватило и на шубку, и на платеж по коммуналке на полгода вперед, и на ковры с красивой посудой в квартиру, и на то, чтобы снять бунгало на четыре месяца в одной теплой стране. Вылетала она послезавтра. И деньги еще остались. Много! И это с одного крохотного колечка, с крохотным, почти прозрачным камушком, отливающим изнутри странным огненным светом.

— Это опал, милочка, — авторитетно заявил ювелир, вцепившись в колечко трясущимися от азарта руками. — Самый что ни на есть настоящий опал. Редчайший.

Надя в этом ничего не смыслила. Она обрадовалась деньгам, поблагодарила старого ювелира и пообещала в следующий раз обращаться только к нему. Но до того, чтобы нести к нему следующее колечко, еще ох как не скоро. Денег у нее полно!

Электрик двигал банки с ее запасами, что-то напевал тихонько, гремел инструментами. Надя отошла к окну, увлеклась тем, что наблюдала за молодым человеком, который пытался тренировать свою собаку. Собачка была совсем молодой, непослушной, все команды принимала за игру. У парня ничего не выходило. Это выглядело забавно. Она даже тихо рассмеялась.

— Простите, — позвал ее электрик. — Можно вас на минутку?

Она повернулась к нему и опешила. В руках ее незваный гость держал шкатулку Марии Кирилловны. Раскрытую! А ее не так-то легко было открыть. Там существовал секрет. Она не сразу разобралась. А когда разобралась, то пару раз забывала. И приходилось разбираться заново. А этот раскрыл мгновенно. Странно! Да и кто ему позволил совать нос в ее добро?!

— Откуда у вас это? — спросил электрик, глаза его сузились, губы сжались. — Откуда?

— Это подарок. Простите. Зачем вы берете чужие вещи? — возмутилась она негромко.

Она подошла и попыталась выдернуть у него из рук шкатулку, которую он уже успел захлопнуть. Он не дал!

— В чем дело? — повысила она голос. — Что вы себе позволяете? Кто вам дал право брать чужие вещи?

— А вам? — Он спрятал шкатулку себе за спину и медленным шагом двинулся на нее.

Она инстинктивно начала отступать.

— А вам кто дал право брать чужие вещи?

— Это подарок!

— Ложь. — Он хищно ухмыльнулся, сверкнув на нее щербинкой в левом верхнем углу рта.

— Ничего не ложь! Мне это подарили.

— Старуха ни за что не рассталась бы с этой шкатулкой. Ни за что!

— Старуха? Какая старуха? — Она нервно дернула губами. — Вы о чем, товарищ электрик?

— Я о своей бабке, Марии Кирилловне, — пояснил он, вытащил из-за спины шкатулку, снова раскрыл ее и уставился в пустое нутро. — В этой коробке бабка хранила ценные вещи. Весьма ценные вещи. Где они?

— Я не знаю! — округлила глаза Надя. — Мне эта, как вы выразились, коробка досталась пустой.

— Да? Странно… А куда же она все подевала? — Он сдвинул к переносице белесые брови.

— Вот не знаю! — Ей удалось искренне изумиться. — Спросить бы у нее, да не получится.

— Вот именно! Потому что она сдохла.

— Она умерла. Так же как умер ее внук. Владимир, кажется. Она рассказывала мне о том, как он звонил ей из хосписа перед смертью. Каялся во всех грехах. Но она не простила. Он умер непрощенным. Вы-то кто, товарищ электрик?

— Значит, сказала, что я умер?

— Да сказала.

— Вот старая сука! — почти ласково произнес он, поигрывая пустой деревянной шкатулкой. — Всю жизнь меня ненавидела. Даже мертвым объявила при жизни моей.

— Так это… Так это в самом деле вы?!

Надя опешила. Принялась его внимательно рассматривать. И вдруг поняла, что в этом мужчине действительно есть что-то, что роднило его с умершей Марией Кирилловной. Есть сходство с ней. И что самое ужасное, есть сходство с тем человеком на мерзких фотографиях, которые она старалась не рассматривать. И которые тоже спрятала в банковской ячейке.

И не просто сходство. Это был он! Он!

— Это в самом деле я. — Он развел руками, противно захихикал. — Привет, девчонки и мальчишки! Это я — ваш рыжий клоун Вольдемар! Любите меня?

— Вы были клоуном? — что-то такое говорила о нем Мария Кирилловна.

— Всю свою жизнь я был клоуном. Работал им, — поправил он себя. — Ненавидел свою работу и работал.

— Почему ненавидели?

— Потому что мне не было весело, а я должен был ржать. Ненавидел глупых маленьких детишек, а мне приходилось изображать, что я их люблю. Хохотать приходилось сквозь слезы. Падать, кататься в пыли, биться в судорогах. И все ради чего? Ради скупых аплодисментов? Ради идиотского детского смеха? Тьфу, противно.

— А электриком? Подрабатываете? Или на постоянной основе? Электриком вам нравится работать?

Она медленно передвигалась в сторону прихожей. Она давно уже по нездоровому блеску его глаз поняла, что в опасности. Ей знакома была такая симптоматика. Она много лет проработала сиделкой. Знала, чем это грозит.

— Электриком? — Он перевел взгляд на свою форму, потом на стремянку, рассмеялся мелко. — Так это реквизит. Цирковой реквизит. Ты что, не поняла, что ли, дура?

Все! Она пропала! Убежать не успела, надо орать. Соседка снизу в это время всегда дома. Она может вызвать полицию. Плевать на стыд. Надо спасаться.

— Ой, не поняла. — Надя улыбнулась. — Вы так мастерски все это проделывали. Никаких сомнений в вашей компетенции не возникло.

— Не возникло, — передразнил он, сильно сморщив лицо, и широко оскалил рот, будто улыбался, будто находился в клоунском гриме. — Не возникло у нее! Дура! Где содержимое шкатулки, дура? Где оно, где?!

За мгновение до того, как он опустил ей на голову тяжелый деревянный ящичек, она заорала. Громко, сильно, с выражением, искренне надеясь, что Гуля Галкина привычно сидит сейчас на кухне и тянет свой противный, вонючий чай, присланный ей откуда-то со Средней Азии…

Гуля Галкина, чья квартира располагалась как раз под квартирой Надежды, в тот момент пребывала в замешательстве. Двадцать минут назад она встретила в подъезде электрика со стремянкой, который поднялся в квартиру к Надежде. Она специально стояла на лестничной клетке и слушала, в какую квартиру зайдет этот светловолосый мужчина. К Наде зашел. Это совершенно точно. Щелчок ее замка с тонким визгливым скрипом закрывающейся двери перепутать было невозможно.