Ордерион

Вернувшись к себе, Ордерион прошел мимо зеркала в ванной и начал раздеваться. А потом застыл, глядя на отражение. Подошел ближе, внимательно рассматривая лицо.

Меток силы стало не просто меньше… Их почти не осталось. Чернота ушла со щек, окружая только алые глаза. Ордерион поднял каменную руку: та не изменилась. Серые гладкие элементы продолжали имитировать кожу и ногти.

Ордерион быстро разделся и начал осматривать тело. На спине и плечах черных стрел стало заметно меньше. В остальном — прежний Ордерион. Конечно, он понимал, что внешние проявления воздействия маны на тело лишь слабое подобие того, что творится внутри. При последнем визите к Верховному повелителю силы тот дал Ордериону без лечения полгода.

— Одумайся! — качал головой Верховный повелитель. — У нас есть те, кто могут замедлит процесс. Прими их помощь с благодарностью и живи дальше!

— Я не стану никого убивать ради своего спасения.

— Но это их предназначение. Роль, которую для них отвели сами боги! У тебя тоже есть предназначение, Ордерион. Ты — гонец смерти. Один из нас — своих братьев по долгу. Твои эксперименты с юни не принесут плодов. Ни одна неживая вещь не сможет долго хранить ману той мощи, которая нужна для исцеления. А ты пока даже не научился преобразовывать ее силу в нужную форму.

— У меня есть полгода, чтобы наверстать упущенное, — пожал плечами Ордерион, глядя на молодое лицо столетнего Верховного.

— Я буду вынужден сказать твоему отцу правду, — наставник подошел к окну в своем кабинете.

— Поверьте, он не расстроится.

— Ты нужен своему отцу. Нужен королевству. И ордену Повелителей силы ты тоже необходим.

— Как хорошо, что исцеляющую силу маны можно принять только с искреннего добровольного согласия, — улыбнулся Ордерион.

— Будь это не так — мы бы давно вылечили тебя! — повысил тон Верховный.

Принц не сомневался, что, если покажет свой обновленный облик за завтраком, отец поймет, что Рубин лечит его. Нельзя, чтобы король догадался о ее даре. Никто не должен о нем узнать.

Быстро приняв ванну, Ордерион наспех создал новую юни изменения и закрепил ее на затылке. Под волосами никто метки не разглядит, даже отец. Вернув себе тот же облик, в котором он предстал перед родителем вчера, Ордерион криво улыбнулся своему отражению.

Кто знал, что когда-нибудь он будет вынужден возвращать себе уродство? Странным казалось другое: больше оно ни капли не заботило его. Подумаешь, выглядит, как сам Дхар? Но Дхар — бог царства страданий. Именно он дарует возмездие за грехи. Ему поклоняются все, жаждущие отмщения. И к Дхару отправляются исключительно заслужившие при жизни такую участь.

Ордерион — не Дхар. Но все же сходство есть. Не замечал он раньше в себе такого жгучего стремления добиться справедливости. Мир диктовал свои условия, и Ордерион, как и многие другие, просто в нем существовал. А сейчас… Сейчас вдруг захотелось этот мир изменить. Опасные мысли. Губительные. Но что-то подсказывало Ордериону, что от них он уже не отделается.

Он переоделся и спустился в столовую — одну из тех, где любил есть отец. Войдя, обнаружил, что опоздал, и извинился. Ничего не услышал в ответ, только заметил скупой кивок Галлахера.

Отец и Мира снова были в белом. Брат с женой соблюдали траур по Атану и надели черное. В этой борьбе сторон Ордерион в своем наряде Повелителя силы маны оказался на нейтральной полосе.

— Черная рубаха и штаны простолюдина тебе идут больше, — с презрением произнес Луар, делая глоток из золотого кубка.

Ордерион не счел нужным отвечать и начал наполнять миску.

— Где твоя принцесса? — обратился к нему отец. — Или ты за ночь ее так объездил, что она больше ходить не может?

— Ты позволил Рубин посетить совместный завтрак? — каменная рука Ордериона застыла над блюдом с закусками.

— Я отдал приказ! — повысил тон король. — Оторви зад от стула и приволоки свою девку сюда!

— Она, безусловно, моя, — ответил Ордерион, вставая. — Но никак не «девка».

— А кто? Юноша? — захохотал король.

Каменные пальцы заискрили, и король оборвал смех.

— Ордерион, успокойся, — раздался голос Галлахера в стороне. — Отец шутит. Ничего более.

— Веди сюда свою подстилку, — произнес отец, покрываясь знаками силы.

В столовую вошел один из поверенных и застыл на полпути к королю. Луар, заметив его, тут же усмирил ману и подозвал его рукой. Поверенный остановился рядом с ним, а король создал вокруг них звуконепроницаемый щит.

Ордерион давно научился читать по губам. Да и Галлахер тоже…

— Ваше Величество, служанка принцессы Рубин принесла послание.

— Азагриэль? — нахмурился Луар.

— Да, она. Принцесса просит у Вашего Величества искреннего прощения за то, что не сможет посетить завтрак.

От злости у отца вспыхнули глаза кармином. Поверенный, не обращая на это внимания, продолжил:

— Ее Высочество не желает наносить вам оскорбление своим присутствием за столом в платье простолюдинки, которое для нее принесли.

— Что ей принесли?

— Платье простолюдинки, мой Повелитель.

— И чья эта проделка? — губы отца изогнулись в ехидной усмешке, а глаза вернули привычный карий цвет.

— Приказ отдала Ее Величество, королева Мира.

Отец повернул голову и ласково улыбнулся супруге. Та, заметив этот жест, доверчиво улыбнулась в ответ. Король снова обратился к поверенному:

— А девчонка умна. Топать ножкой не стала. Что ж, пусть ей принесут ее вещи. Или не ее, — задумался Луар. — Ладно, пусть возьмет вещи принцессы Рубин. Заодно и посмотрим, как они на ней сидят. Свободен, — махнул рукой король и развеял щит.

Поверенный удалился, а Ордерион продолжал стоять у стола.

— Садись, — отец указал на стул. — И сделай вид, что ничего не понял.

— Как прикажете, Ваше Величество, — ответил Ордерион и сел.

Общее напряжение снял Галлахер, когда завел тему про приготовления к приезду делегатов из Турема. Ордерион ел и внимательно слушал. Кого где посадят за общим столом. Сколько человек будет присутствовать на обсуждении договора, их статусы и имена. Сколько воинов останутся охранять делегатов, а сколько будут за ними шпионить. Кого из шлюх посадить за стол во время поминального ужина и в какие комнаты отправить, чтобы качественно обслужили.

При упоминании имен этих опытных работниц королевства, лицо Хейди побледнело. Она протянулась к кубку с ягодным напитком