тесное сотрудничество с армией, стремясь гарантировать ей все необходимое, от оружия до расстрельных списков. Посольство США постоянно подбивало военных занять более жесткую позицию и захватить власть, прекрасно зная, в чем заключается их метод: собрать сотни тысяч человек по всей стране, зарезать или задушить и сбросить их тела в воду. Индонезийские армейские офицеры отлично понимали: чем больше людей они убьют, тем слабее будут левые и тем счастливее Вашингтон.

До миллиона индонезийцев — возможно, больше — были убиты в ходе всемирного крестового похода Вашингтона против коммунистов. Власти США в течение ряда лет тратили значительные ресурсы на то, чтобы создать условия для жестокого столкновения, а затем, когда насилие началось, руководили своими давними партнерами и помогали им осуществлять массовые убийства гражданских лиц, поскольку это служило средством достижения геополитических целей США.

В конце концов американская верхушка получила желаемое. Это была огромная победа.

Историк Джон Руса пишет: «Почти мгновенно индонезийские власти превратились из яростных поборников нейтралитета в холодной войне и антиимпериализма в тихого, послушного партнера американского мирового порядка»{428}.

Это был повод торжествовать почти для каждого и в институтах власти США, и в элитных медиакругах — с учетом мировоззрения, господствовавшего в то время. Джеймс Рестон, либеральный автор колонки в The New York Times, опубликовал статью под заголовком «Проблеск света в Азии». Он верно заметил: «До и во время индонезийской бойни контакты между антикоммунистическими силами в данной стране и по меньшей мере одним очень высокопоставленным лицом в Вашингтоне были гораздо более активными, чем принято считать. …сомнительно, чтобы попытка переворота вообще могла быть предпринята без демонстрации Америкой силы во Вьетнаме или без секретной помощи, опосредованным образом полученной из США». Рестон утверждал, что «варварская трансформация Индонезии, от прокитайской политики при Сукарно к откровенному антикоммунизму при генерале Сухарто, является, конечно, самым важным» из ряда «многообещающих политических изменений в Азии», которые, на его взгляд, перевешивают шире освещаемые неудачи Вашингтона во Вьетнаме{429}.

Рестон очень хорошо знал вашингтонский внешнеполитический истеблишмент. Еще в 1950-х гг. он был частым гостем на буйных воскресных вечеринках Фрэнка Виснера в Джорджтауне{430}. Неизвестно, сколько внимания Виснер уделял новостям в свои последние дни, перед тем как лишить себя жизни, и знал ли вообще о том, что творится в Индонезии.

Для таких авторов, как Рестон, это была очевидная победа геополитических интересов США, какими их видел в то время Вашингтон. Для закоренелых антикоммунистов всего мира метод, стоявший за этой «варварской трансформацией», скоро станет источником вдохновения и образцом. Почему, однако, мировую прессу и Госдепартамент совершенно не смутил тот факт, что успех был достигнут за счет массового уничтожения невооруженных гражданских лиц? Говард Федерспил из Госдепартамента идеально сформулировал ответ: «Всем было наплевать на эту бойню — это ведь были коммунисты»{431}.

8

В это время в мире

Индонезия действительно стала «тихим, послушным партнером» Соединенных Штатов, что и объясняет, почему так много американцев сегодня едва ли слышали об этой стране. В то время, однако, дело обстояло совершенно иначе.

Уничтожение третьей по величине коммунистической партии в мире, свержение основателя движения третьего мира и установление военной диктатуры фанатиков-антикоммунистов нанесло Индонезии жестокий удар, вызвавший цунами, которое достигло практически каждого уголка земного шара.

В долгосрочной перспективе характер мировой экономики изменился навсегда. Масштабы победы антикоммунистов и безжалостная эффективность примененного метода стали источником вдохновения для других программ истребления, названных в честь столицы Индонезии. Сначала, однако, эта гигантская кровавая волна вызвала краткосрочные последствия, обрушившись на береговую линию по всему миру.

Вьетнам

Стратегия США в Юго-Восточной Азии в большой степени диктовалась логикой «теории домино», согласно которой, если одна страна в Азии «свалилась» в коммунизм, то так же может свалиться и весь регион. Эту теорию прекрасно помнят до сих пор. Совершенно забыто то, что Индонезия была с большим отрывом самой большой костяшкой в этом домино. Когда влиятельные чиновники в Вашингтоне поняли, насколько решительную победу одержали в Джакарте, то пришли к выводу: они могут позволить себе проиграть битву во Вьетнаме, потому что война уже выиграна.

Падение коммунистической партии в Индонезии «очень сильно понизило ставки Америки во Вьетнаме» — так выразился Роберт Макнамара, подытожив мнение, высказанное в 1966 г. Джорджем Кеннаном, изобретателем стратегии сдерживания холодной войны: «Теперь осталось меньше костяшек домино и их падение представляется гораздо менее возможным»{432}.

Позднее Макнамара ретроспективно оценит свои воинственные взгляды на Вьетнам 1965 г. и с сожалением заключит, что он и другие высокопоставленные должностные лица «совершенно не учли многовековой враждебности между Китаем и Вьетнамом… или потерь политической мощи Китая, вызванных недавними событиями» в Индонезии{433}. К 1967 г., рекомендуя воздержаться от эскалации войны, Макнамара «указал на разгром коммунистов в Индонезии и „культурную революцию“, разворачивавшуюся в Китае, утверждая, что эти события свидетельствуют о том, что тенденция в Азии теперь направлена в выгодную для нас сторону»{434}.

В конце концов Макнамара оказался прав. Вашингтонские деятели проиграли войну во Вьетнаме, но постепенно все равно получили ту версию Юго-Восточной Азии, к которой всегда стремились.

И потом, у жителей Вьетнама были свои собственные интересы. Вторая по величине коммунистическая партия в Юго-Восточной Азии (до уничтожения индонезийских коммунистов, после чего она стала крупнейшей), как и значительная часть социалистического мира, сначала отреагировала на события 1 октября с сомнением. Официальный орган партии, The People, не комментировал события в Индонезии до 7 октября, когда газета опубликовала послание Хо Ши Мина президенту Сукарно. В нем не было вообще никаких комментариев по поводу Движения 30 сентября:

«Мы очень рады услышать, что с президентом все благополучно. Мы желаем вам и народу Индонезии иметь возможность продолжить свою революцию».

Затем, 9 и 18 октября, в The People вышли две статьи. «Силы в Индонезии при поддержке империалистических США несколько месяцев планировали мятеж против президента Сукарно» — гласил заголовок одной из них. Второй заявлял: «Империалистические США и их пособники провоцируют антикоммунистическую кампанию в Индонезии»{435}.

Конечно, с наращиванием военного участия Вашингтона Ханой вряд ли имел возможность как-то помочь Индонезии. Вьетнамские коммунисты в конечном счете победили американцев, но ценой огромных потерь. Три миллиона вьетнамцев были убиты в той войне, два миллиона из них — гражданские{436}. Еще множество людей погибло в Камбодже и Лаосе. В Индокитае крестовый поход Вашингтона против коммунистов уничтожал человеческие жизни в поистине колоссальных масштабах без заметных положительных результатов.

Ход войны во Вьетнаме очень хорошо задокументирован, особенно по сравнению с Индонезией{437}, но один аспект часто ускользает от внимания, а именно программа, перекликающаяся с событиями в Гватемале в 1953 г., Ираке в 1963 г. и Индонезии в 1965 г.

Американские военные запустили программу «Феникс» при содействии Австралии и правительства Южного Вьетнама в 1968 г. Ее целью была «нейтрализация» властей противника посредством убеждения или покушений. Это