вариант теперь используется для обозначения дикого насилия в широком смысле{418}. Однако нет причин считать, что массовое насилие 1965–1966 гг. уходило корнями в культуру коренных народов. Нет ни малейших свидетельств того, что подобные массовые убийства случались в истории Индонезии раньше, кроме случаев, в которых участвовали иностранцы{419}.

История о необъяснимом — якобы племенного, варварского характера — насилии, столь удобная для восприятия американских читателей, оказалась полностью ложной. Это было организованное государственное насилие, преследовавшее четкую цель. Главные препятствия для полного захвата власти военными оказались устранены посредством координированной программы истребления — намеренного массового уничтожения ни в чем не повинных граждан. Генералы смогли взять власть после того, как государственный террор существенно ослабил их политических противников, не имевших оружия — только симпатии общественности. Они не сопротивлялись своему уничтожению, потому что не имели представления о том, что происходит{420}.

В целом, согласно оценкам, было убито от 500 000 до 1 млн человек, еще 1 млн человек согнали в концентрационные лагеря. Сарво Эдди, устроивший засаду на Сукарно в марте, однажды похвастался, что военные убили 3 млн человек{421}. Приходится довольствоваться приблизительными оценками, поскольку более пятидесяти лет индонезийские власти сопротивлялись любой попытке документировать произошедшее, да и никто в мире особо не интересовался этим вопросом. Еще миллионы людей косвенно пострадали от бойни, но опять же никто не удосужился посчитать, сколько близких они потеряли.

Их молчание и было смыслом насилия. Вооруженные силы не надзирали за уничтожением каждого конкретного коммуниста, подозревавшегося в коммунизме или вероятного сочувствующего коммунистам в стране. На практике это было нереально — около четверти населения страны было так или иначе связано с КПИ. Когда маховик убийств раскрутился, стало практически невозможно найти человека, готового признаться в каких бы то ни было связях с КПИ.

Около 15 % заключенных были женщины{422}. Они подвергались особенно жестокому гендерному насилию — прямое следствие пропаганды, распространявшейся Сухарто с помощью Запада. Сумияти, участница «Гервани», жившая рядом с Саконо в подростковые годы, ускользала от полиции два месяца, прежде чем сдаться. Ее заставили пить мочу схвативших ее людей. Другим женщинам отрезали груди, уродовали гениталии; изнасилования и сексуальное рабство стали обычным делом{423}. Ведутся некоторые споры о том, можно ли считать массовые убийства в Индонезии геноцидом, однако связанные главным образом со значением этого термина, а не со случившимися событиями{424}. В подавляющем большинстве случаев людей убивали из-за их политических взглядов или просто потому, что их обвиняли в том, что они придерживаются неправильных политических взглядов. Верно и то, что некоторые убийцы использовали хаос для сведения личных счетов и что тысячи людей были убиты из-за расовой принадлежности. Это особенно касалось этнических китайцев. Однако огромное большинство настоящих левых заслуживали какого бы то ни было наказания не больше, чем люди, безосновательно обвиненные в связях с коммунистической партией.

За исключением крохотного числа людей, вероятно, участвовавших в планировании катастрофического Движения 30 сентября, почти все убитые и брошенные в тюрьмы были совершенно невиновны ни в каких преступлениях. Магдалена, аполитичная юная девушка, состоявшая в связанном с коммунистами профсоюзе, была невиновна. Саконо, активный член «Народной молодежи» и увлеченный марксист, был невиновен. Его учителя и друзья, все состоявшие в партии, были невиновны. Отец Агунга с Бали был невиновен. Сумияти и другие члены ее отделения «Гервани» были невиновны. Друзья детства Саконо и подруги Магдалены по профсоюзу не заслуживали того, чтобы быть убитыми. Они не заслужили даже самого легкого наказания. Они вообще ничего плохого не сделали.

Они были приговорены к уничтожению, и почти каждый их близкий был обречен всю жизнь нести груз вины, психологической травмы и обвинений — якобы на убитых лежит непростительный грех из-за того, что они связали себя с искренними надеждами левой политики. Рассекреченные документы из Восточной Европы свидетельствуют, что Зайн, муж Франциски, был членом Центрального комитета партии{425}. Даже в отношении него — человека, входившего в самую верхушку коммунистической партии, — нет никаких свидетельств виновности в чем бы то ни было. Международный трибунал, созванный позднее в Нидерландах, установил, что вдобавок к преступному истреблению людей индонезийская военщина виновна еще в ряде преступлений против человечности, таких как пытки, безосновательное и длительное содержании под стражей в ужасных условиях, принудительный, практически рабский труд и систематическое сексуальное насилие. Судьи обнаружили, что все это осуществлялось с политическими целями — чтобы уничтожить коммунистическую партию и затем «установить жестокий диктаторский режим» — при помощи Соединенных Штатов, Великобритании и Австралии{426}.

Не только представители официальных властей США передавали армии расстрельные списки. Управляющие принадлежащих США плантаций снабжали военных именами «причинявших беспокойство» коммунистов и профсоюзных организаторов, которых затем убивали{427}.

Главная ответственность за массовую бойню и концентрационные лагеря лежит на индонезийских военных. Мы до сих пор не знаем, было ли применение методов, которые они использовали, запланировано задолго до октября 1965 г., навеяно другими примерами со всего мира, спланировано под иностранным руководством, или же это решение возникло по ходу развития событий. Однако доля вины за каждую смерть лежит на Вашингтоне. Соединенные Штаты были неотъемлемой частью операции на каждой ее стадии, причем началось это задолго до первых убийств и длилось до тех пор, пока последнее тело не упало на землю и последний политический заключенный не вышел из тюрьмы — десятки лет спустя, истерзанный, покрытый шрамами и ничего не понимающий. В целом ряде случаев, о которых мы знаем, и, вероятно, еще в нескольких, о которых мы не знаем, Вашингтон был главным движителем и оказывал сыгравшее решающую роль давление, требуя, чтобы операция продолжалась или расширялась.

Стратегия США с 1950-х гг. состояла в том, чтобы найти способ уничтожить Коммунистическую партию Индонезии — не потому, что она приобретала власть недемократическим путем, а из-за ее популярности. Согласно ранней стратегии тайной прямой конфронтации Фрэнка Виснера, власти США совершали секретные нападения и убивали гражданских в 1958 г., пытаясь раздробить страну, и потерпели неудачу. Поэтому американское руководство приняло к сведению более тонкие, основанные на понимании местных реалий наблюдения Говарда Джонса и перешло к стратегии установления глубоких связей с вооруженными силами и построения антикоммунистического военного государства внутри государства. Активное участие Джона Кеннеди в делах третьего мира и особенно их военных кругов в соответствии с теорией модернизации заложило структуру для расширения возможностей этой операции в Индонезии. Когда Вашингтон отошел от идей Джонса и его стратегии непосредственного взаимодействия с Сукарно, он дал своим секретным и не особо секретным агентам указания: дестабилизировать страну и спровоцировать конфликт. Когда конфликт произошел и подходящий шанс подвернулся, власти США способствовали распространению пропаганды, которая сделала убийства возможными, и вступили в