Князь Гагарин поспешно отправил на разведку в Яркенд и в Китай тобольского дворянина Фёдора Трушникова. Трушников уехал в 1713 году, а вернулся в 1715-м. Он привёз удручающее известие: сокровища оазиса – это сказка. Но было слишком поздно. Не дожидаясь подтверждения слухов о золоте, 22 мая 1714 года Пётр издал указ о подготовке похода в Яркенд. Во главе предприятия он поставил подполковника Ивана Бухгольца.

Летом 1714 года Бухгольц прибыл в Тобольск с десятком офицеров и сержантов. Солдат он должен был поверстать в Сибири – рекрутов, охочих людей или пленных шведов (шведов – не более трети). А губернатор Гагарин был обязан снабдить войско Бухгольца оружием, боеприпасами, амуницией, провиантом, фуражом, судами, телегами, лошадьми и вообще всем. Пётр надеялся, что Бухгольц справится с хозяйственными проблемами, потому что обер-комендант Тобольска Дорофей Траурнихт приходился ему тестем.

Осень, зиму и весну Бухгольц готовил войско. Он с трудом набрал и обучил два пехотных полка (их назвали Московский и Санкт-Петербургский) и драгунский полк («шквадрон»); всего – 2450 (по другим данным 2930) человек. Артиллерийский парк состоял из 14 орудий.

30 июня 1715 года войско Бухгольца вышло из Тобольска вверх по Иртышу на 32 дощаниках и 27 больших лодках. В войске было около 1000 лошадей, и в Таре драгуны получили ещё 1500 лошадей. От Тобольска до Тары было 656 вёрст. Выше Тары начинались земли джунгар. Но поход на Яркенд не считался войной и преподносился как экспедиция по разведке руд.

К 1 октября войско Бухгольца прошло ещё 720 вёрст и остановилось на зимовку возле солёного Ямыш-озера. Тобольские воеводы откупили Ямыш у джунгар ещё столетие назад. Озеро снабжало солью не только русских, но и всю степь; на берегу Ямыша степняки и русские проводили летом меновые ярмарки, поэтому озеро всегда было территорией общего перемирия. На пути от Тары до Ямыша Бухгольц намеревался построить пять крепостей или редутов, но не построил, так как у него не хватило ни людей, ни времени.

Солдаты соорудили земляную крепость с куртинами и бастионами – ретраншемент. Под защитой орудий Бухгольц почувствовал себя уверенно, и напрасно. Губернатор Гагарин отнёсся к джунгарам с пренебрежением: он просто оповестил контайшу Цэван-Рабдана о походе, и не более того. Вскоре к ретраншементу приехали посланники контайши. Бухгольц уверил их, что у русских мирные цели, но джунгары не поверили. Они помнили о посольстве Тулишэня и боялись сговора России с Китаем; Цэван-Рабдан готовился идти войной на Тибет и не хотел, чтобы русские ударили ему в спину.

Вскоре к ретраншементу скрытно подошло десятитысячное войско джунгар, которое привёл главный военачальник контайши полководец Цэрэн Дондоб. 10 февраля 1716 года джунгары угнали коней от русской крепости и затем всей ордой атаковали ворота ретраншемента. Степь задрожала, как в буран. Разгорелась жестокая и яростная битва с канонадой и рукопашными схватками. Джунгары прорвались в крепость и закрепились среди землянок, однако русские всё же выбили степняков обратно. Джунгары отступили, но взяли ретраншемент в осаду. Бухгольц отказался сдаться или уйти.

Из Тобольска на Ямыш-озеро был отправлен караван; он вёз припасы, 20 000 рублей для выплаты жалованья и аптеку; в нём ехали новые рекруты и купцы для торговли с джунгарами – всего 700 человек. Цэрэн Дондоб напал на караван: санный обоз оборонялся на льду Иртыша как «гуляй-город», но не выдержал натиска. Джунгары протащили пленных перед осаждённой крепостью, чтобы сломить дух русских солдат: мол, подмоги вам не будет.

Памятник основателю в Омске

Бухгольц наладил правильную оборону и организовал жизнь в осаде. Солдаты усилили фортификацию: склоны облили водой, соорудили рогатки, апроши и контрэскарпы. Случались стычки караулов с джунгарами, степняки не раз пытались прорваться в крепость. При огромном численном перевесе противников русские удерживались только хитростью военной науки: они строем отражали конные атаки и вели заградительный огонь «плутонгами» (повзводно). Джунгары не знали технологий войны и вооружения регулярной армии; например, они не понимали, что такое гранаты: они кололи готовые взорваться снаряды пиками или набрасывали на них кошму, как на зверя.

Однако страшнее джунгар для русских были болезни. Походную аптеку захватили враги, и теперь войско осталось вообще без лекарств; среди солдат началась цинга – «скорбут». А потом от трупов расползлась эпидемия сибирской язвы (это была первая официально зафиксированная эпидемия сибирской язвы). Каждый день люди в ретраншементе умирали десятками и даже сотнями. Землянки были завалены больными. Ничто не могло спасти гарнизон. К весне 1716 года Бухгольц потерял около двух тысяч человек.

Идти дальше на Яркенд было бессмысленно. 28 апреля, когда по Иртышу прокатился ледоход, Бухгольц вывел из крепости остатки своего войска – около 500 человек, – посадил на дощаники и поплыл обратно. На полпути от Ямыш-озера до Тары возле устья речки Омь Бухгольц соорудил новый ретраншемент и остался в нём с небольшим отрядом, а остальные солдаты и драгуны, измученные и обессиленные, вернулись в Тобольск.

Бухгольц не случайно выбрал устье Оми: русское укрепление взяло под контроль брод, по которому джунгары могли переправиться через Иртыш, чтобы напасть на барабинских татар. Маленький ретраншемент Бухгольца вскоре станет большой Омской крепостью, а потом – городом Омском.

Гагарин прислал Бухгольцу на Омь несколько сотен рекрутов и приказал снова идти на Яркенд, но подполковник не подчинился: это самоубийство. В укреплении на Оми Бухгольц просидел полгода и в декабре приехал в Тобольск, чтобы разбираться с губернатором лицом к лицу. Однако держать ответ Бухгольцу придётся уже перед государем.

В феврале 1714 года владыка Филофей засобирался в городок Пелым. Когда-то Пелым стоял на главной дороге в Сибирь, но дорога переменила направление, и Пелым захудал. Теперь это был ветхий острожек, где лениво несли службу полсотни казаков-«годовальщиков». Они собирали небольшой ясак с вогулов реки Конды и охраняли ссыльных. Но Филофей ехал не к ним.

В XVI веке, ещё до русских, Пелым был столицей сильного вогульского княжества. С тех времён в тайге поблизости от острога сохранилось большое капище. К нему вели топкие тропы, известные только шаманам. В центре капища, будто окаменев в страшном танце, высилась чёрная лиственница. Её корявые лапы были обвязаны священными ленточками, а ствол укутывали истлевшие шкуры. Вокруг стояли жертвенные амбарчики на ножках-столбах и покосившиеся идолы с заострёнными головами и бурыми от крови ртами.