– Здравствуйте, товарищи офицеры…

– Привет, Вася… Садись… Присоединяйся… – пренебрегая субординацией, предложил Нестеренко.

– Что вы себе позволяете, майор?

– Забурел, зазнался… Боевых офицеров не уважаешь?

– Немедленно прекратите попойку!

– Наливай, Паша…

Горный Король растерянно смотрел то на одного, то на другого «военачальника», не зная что делать.

– Кому говорю – наливай… Я твой командир или эта крыса?!

– Вы-ы… – икнул прапорщик, наполняя стаканы.

– Ну, ты у меня еще попляшешь! – возмутился подполковник. – Я тебя под арест, на гауптвахту…

– А воевать кто будет? Ха-ха… Может, ты?

Следом за ним рассмеялись и другие спецназовцы.

Костылеву ничего не оставалось, как позорно ретироваться.

В приемной городского головы Сергея Тимофеевича Богуцкого не было никого – рабочее время закончилось еще полчаса тому назад. Лишь секретарша – не лишенная привлекательности незамужняя дама неопределенного возраста, которую все называли почему-то на западный манер Лизет, скучая, листала какой-то женский журнал.

– Тук-тук, – едва отворив тяжелые двойные двери, прошептал Богдан. – «Папа» у себя?

– Да.

– Можно?

– Ты еще спрашиваешь?!

Мэр, толстый, красномордый, сидел за столом под огромным портретом президента, написанным кем-то из местных умельцев. Перед ним, на блюдечке, стояла фарфоровая чашка, от которой исходил легкий ароматный дымок.

– Заходи, братишка, рад тебя видеть, – Богуцкий поднялся с места и двинул навстречу позднему посетителю. – Лизет, еще один чай и никого не пускать!

– Некогда нам с тобою чаевать, – отрезал Фенюк. – Ну, как дела?

– С Нестеренками?

– А то с кем же!

– К сожалению, они отказываются от всех предложений… Пока.

– Это я и без тебя знаю…

– Но мы работаем, изучаем другие варианты…

– Думаешь, нам поверят? Мои клиенты – ребята крутые: сначала стреляют, а затем включают мозги… Когда мы обещали начать капремонт?

– В марте…

– А сейчас на календаре что?

– Май.

– Нам дали время до первого июня… Если и до тех пор не выселим стариков – придется возвращать деньги. Конечно же – с процентами…

– Может, братишка, того… Как всегда…

– По-видимому, придется… Но это – не безродные бомжи, за которых вступиться некому. У них два сына!

Так что держи дело на жестком контроле. Чтобы все – чики-пуки! Менты, эксперты…

– Они у меня на поводке!

Степан Нестеренко уставший, но довольный возвращался домой. Сегодня был тяжелый день. Три пары в одном университете, две – в другом. Разве мог он еще десять лет тому назад подумать, что в родном городе, по сути, глухом и провинциальном, будет функционировать столько высших учебных заведений?

Вдруг кто-то вкрадчиво коснулся его плеча.

– Можно я вас провожу?

Это была Рая Сокальская, студентка третьего курса. О ней ходили разные слухи… Поэтому Степан заколебался:

– С чего бы это?

– Просто нам по пути!

– Ну, если по пути… Провожай…

Окончательно осмелев, девушка взяла его под руку:

– Знаете, я, по-видимому, буду переходить в другой вуз…

– Почему?

– Слишком трудно дается ваш предмет… Может, вы немного позанимаетесь со мной… индивидуально?

– Не хитри.

– Ну, пожалуйста, я отблагодарю…

– И где же мы с тобой будем заниматься?

– Можно у меня, можно – у вас…

– Позвони завтра днем. Но ничего обещать я не буду, – он остановился около опрятного особнячка и неуклюже освободил руку. – Вот мы и дома… А где живешь ты?

– Рядом. Вон там… – Рая указала рукой в направлении рабочей околицы.

– Тогда до свидания?!

– До скорого, Степан Иванович!

Профессор улыбнулся и толкнул калитку.

Красотка проводила его исполненным презрения взглядом, потом сердито сплюнула и пошла в обратный путь.

Подполковник Костылев сдержал слово.

Нестеренко арестовали и тем самым бронетранспортером, которым его подчиненные собирались отправиться к месту гибели прапорщика Панчука, повезли на гауптвахту. Остальные участники застолья отделались мелкими наказаниями.

«Нет худа без добра», – говорят россияне. Командир спецназовцев наконец выспался! В отличие от капитана Терехина, который утром буквально вполз в камеру.

Майор еле узнал его.

– Ха! Алексей Витальевич… «Ординарец императора»! Какими судьбами?

– Ох, и набрался же я вчера, Дим… Батю аж передернуло, когда увидел мою рожу! Орать начал… Мол, давай сам на «губу», не то под суд пойдешь.

– Да… Нашему командующему лучше не попадать под горячую руку.

– Ничего. Он хотя и самодур, но справедливый. И отходит быстро. А тебя за что?

– Костыля послал по старому адресу.

– Мой тебе совет, Дима: переведись куда подальше, пока не поздно. Семенович обид не прощает.

– Мне-то что? Я здесь уже два срока отмотал. Начнут прессовать – напишу рапорт, и на неньку-Украину.

– Опа-на! Выходит, мы земляки?

– А ты откуда?

– Я хоть и чистокровный русак, но родился во Львове. Папа отказался присягать независимой, и мы переехали в Саратов.

– Он военный?

– Да.

– Мой, к счастью, вышел в отставку еще до перестройки…

– Живой?

– Кто?

– Понятно, отец!

– А… Не знаю. Уже полгода писем из дому не получаю…

– Как не получаешь? Неделю назад я лично держал в руках конверт. «Д.И. Нестеренко»…

– Врешь!

– Да ты что, Дим? Хочешь, скажу, откуда растут ноги?

– Давай…

– Сам знаешь: особисты всю корреспонденцию просматривают… А у них – приказ: не доставлять адресатам письма, в которых содержатся призывы возвращаться домой… Особенно это касается нерусских, то есть выходцев из других республик…

– Ну, блин, дела! Все… Довольно. Отвоевался! Иду в отставку.